ГЛАВА II. ОКРЕСТНОСТИ СЕННОЙ
(Сенная площадь. Екатерининский канал. Юсупов сад. Вопрос о нахождении доvов героев Достоевского. План прогулки.)
Есть у Петербурга и другая сторона и другие уголки, ее отражающие. На ряду с этим городом, проникнутым исконным хаосом, существует другой Петербург, с которым мы также попытаемся ознакомиться при помощи экскурсии.
«На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу… все это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши; нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города[222] особенное множество, и пьяные поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершали отвратительный и грустный колорит картины» (стр. 4).[223]
«На улице опять жара стояла невыносимая; хотя бы капля дождя во все эти дни! Опять пыль, кирпич и известка, опять, вонь из лавочек и распивочных, опять поминутно пьяные, чухонцы разносчики и полуразвалившиеся извощики. Солнце ярко блеснуло ему в глаза, так что больно стало смотреть и голова его совсем закружилась» (стр. 94).[224]
«Было часов восемь, солнце заходило. Духота стояла прежняя; но с жадностью дохнул он этого вонючего, пыльного, зараженного городом воздуха. Голова его слегка было начала кружиться; какая то дикая энергия заблистала вдруг в его воспаленных глазах и в его исхудалом бледно-желтом лице» (стр. 154).
Образ этого пыльного, душного, смрадного города преследует юношу всюду: и на Островах (стр. 54) и даже в бреду.
«Был уже поздний вечер. Сумерки сгущались, полная луна светила все ярче и ярче; но как то особенно душно было в воздухе. Люди толпой шли по улицам; ремесленники и занятые люди расходились по домам, другие гуляли; пахло известью, пылью, стоячей водой…» (стр. 272).[225]
Так начинается один из снов Раскольникова.
Достоевский не раз возвращается к этому образу Петербурга, с какой то особой настойчивостью указывает на него и на этом фоне рисует силует Раскольникова. Петербург — раскаленный летним жаром, пыльный, грязный, зловонный, дурманящий сознание. В этом городе воспаляется мозг мечтателя, зарождается мысль о праве на жизнь другого, мысль надуманная, приобретающая огромную власть над душой. Дух гордыни питает ее и ведет на преступление. Опыт души, а не рассуждение рассудка обнаружил ошибку. Юноша осознал преступление гордыни и в смирении перед жизнью ищет себе наказания. На той самой Сенной площади, где победила преступная мысль, Раскольников приносит свое покаяние, как разбойник перед казнью:
…Все разом в нем размягчилось, и хлынули слезы. Как стоял, так и упал он на землю… Он стал на колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту грязную землю с наслаждением и счастьем… (стр. 523)[226]
Место действия трагедии — Петербург. Но здесь в этом «самом умышленном и самом отвлеченном городе в мире» вина героя является продуктом воспаленной мысли, и самый город таким образом является как бы вдохновением героя. Ф. М. Достоевский с исключительной силой и редкой конкретностью сочетал с реальными образами города события своего романа. Для него они страшная быль северной столицы.
* * *
Современный Петербург сохранил три места связанные с историей преступления Раскольникова: Сенная площадь, Екатерининский канал и Юсупов сад. Все эти места составляют одно урочище города, которое можно назвать: Сенная и ее окрестности. Остановимся на общей характеристике намеченного района. В 30-х годах XVIII века вся эта местность представляла болотистую почву, покрытую лесом, в котором происходила усиленная рубка. К реке Фонтанке примыкал огромный участок князя Юсупова. На месте современной нам церкви Вознесения[227] возвышалась маленькая деревянная церковка того же названия. От нее, по направлению к реченке «Кривушам» (теперь Екатерининский канал) тянулось кладбище. После пожара Морского рынка «приказом от 19-го ноября 1736 года было объявлено о переводе сенных лавок с нового морского рынка на другие места». Было указано и место у церкви Вознесения по другой стороне перспективной дороги, совсем в пустой местности. Торговцы подали челобитную в Сенат: «За отдаленностью от воды и от народа и за грязью, строиться и торговать нельзя». Сенная в конце концов возникла на участке князя Юсупова в 40-х годах XVIII века. На ряду с сеном здесь вскоре развилась торговля съестными припасами в левой части площади, если итти от Невского на другой стороне торговали крестьяне с возов, в глубине справа, ближе к каналу шел торг конями, отсюда и название примыкающего переулка Конный (теперь продолжение Демидова). Тут-же до середины XIX века весной до Троицына дня шла продажа цветов и зелени — создавался импровизированный сад.[228] В начале 80-х годов XIX в. близ площади появились дома Вяземской Лавры, приобретшие весьма печальную славу. Их описал Крестовский[229] в своем романе: «Петербургские трущобы». Крытого рынка до 80-х годов не было.[230] Торговля сосредоточилась вновь в небольших лавчонках, на лотках — пестрая, шумная, крикливая. На наших глазах возрождается «чрево Петербурга». Дома, окаймляющие площадь, на половину сохранились от времени нашего романа.
Вблизи Сенной протекают старые Кривуши — речка, прозванная так благодаря своей кривизне. В эпоху Екатерины II-ой речка была превращена в канал,[231] одно время весьма оживленный, покрытый барками, нагруженными припасами и строительным материалом. Вода некоторое время была пригодна для питья. Однако засорение ее шло чрезвычайно быстро.
В 50-х годах прошлого века возник даже особый проэкт засыпать канал,[232] заражавший воздух зловонием от застоя нечистот. Мюссард в царствование Александра II предложил уничтожить канал и создать на его месте бульвар. Его должна была украсить аллея статуй, изображавших русских государей от Рюрика до наших дней. На том месте, где сливался канал с Мойкой, предполагалось соорудить эмблему России. Этот смелый проэкт устроить в Петербурге подобие берлинской Siegesallee[233] к счастью не был приведен в исполнение. В эпоху Достоевского канал благополучно продолжал отравлять в летнюю пору воздух.
Упомянутая усадьба Юсупова[234] сохранилась в виде сада с особняком. Дворец был воздвигнут гениальным Гуаренги, вероятно и парк был разбит по его плану, Фасад дворца и cour d'honneur[235] выходят на Фонтанку, прилегающий к ним парк на Садовую.[236][237]
Современный нам сад Юсупова, когда то был одной из тех усадеб, которые по мысли Петра Великого[238] окаймляли по набережной Фонтанки сплошной гирляндой его «Парадиз».
Через намеченный нами район проходят четыре больших улицы — Садовая и три проспекта: Вознесенский, Екатерингофский и Забалканский. Характерно название улиц заключенных в нем: Мещанская, Казначейская, Подъяческие, Столярный, Кустарный, Щепяной, Конный и т. д.
Район населен: чиновниками, купцами, ремесленниками — всё средними элементами городского населения, а отчасти Lumpenproletariat'oм. Вот в самых общих чертах характеристика интересующего нас района.
* * *
Сенная площадь имела какую-то особенную притягательную силу для Раскольникова. Его постоянно тянуло сюда
«По старой привычке, обыкновенным путем своих прежних прогулок, он прямо направился на Сенную.»
(стр. 154)
«Раскольников преимущественно любил эти места, равно как и все близь лежащие переулки, когда выходил без цели на улицу.»
(стр. 62)
«В последнее время его даже тянуло шляться по всем этим местам, когда тошно становилось, «чтоб еще тошней было».
(стр. 156)
«Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, пестрили иногда общую панораму такими субъектами, что странно было бы и удивляться при встрече с иной фигурой.»
(стр. 5)[239]
В другом месте мы находим описание вечернего часа, когда замирает торговая жизнь рынка и пробуждается другая жуткая.
«Было около 9 часов, когда он проходил по Сенной. Все торговцы на столах, на лотках, в лавках и лавочках запирали свои заведения, или снимали и прибирали свой товар, и расходились по домам, равно как и их покупатели. Около харчевен в нижних этажах, на грязных и вонючих дворах домов Сенной площади, а наиболее у распивочных, толпилось много разного и всякого сорта промышленников и лохмотников.»
(стр. 62)[240]
К Сенной примыкает двумя своими концами изогнутый Таиров переулок. Здесь стоял дом Таирова, превращенный в холерную больницу во время эпидемии 1831 года, где пострадали во время холерных беспорядков доктора.[241] Этот переулочек с одной стороны сохранил и поныне черты старого Петербурга. Яркое описание его жизни находим в «Преступлении и наказании».
«Он и прежде проходил часто этим коротеньким переулком, делающим колено и ведущим с площади в Садовую…
Тут есть большой дом, весь под распивочными и прочими съестно-выпивательными заведениями; из них поминутно выбегали женщины, одетые как ходят «по соседству» — простоволосые и и одних платьях. В двух-трех местах они толпились на тротуаре группами, преимущественно у сходов в нижний этаж, куда по двум ступенькам можно спускаться в разные весьма увеселительные заведения. В одном из них в эту минуту шел стук и там на всю улицу, тренькала гитара, пели песни, и было очень весело. Большая группа женщин толпилась у входа; иные сидели на ступеньках, другие на тротуаре, третьи стояли и разговаривали. Подле на мостовой шлялся, громко ругаясь, пьяный солдат с папироской и, казалось, куда то хотел войти, но как будто забыл куда. Один оборванец ругался с другим оборванцем, и какой-то мертво-пьяный валялся поперек улицы.»
(стр. 156).
Здесь на Сенной в вечернюю пору встречает Раскольников молодого черноволосого шарманщика с девочкой лет пятнадцати в старом испанском платье и с соломенной шляпой украшенной огненно-красным пером, и взволнованно слушал, «весьма чувствительный романс».[242]
Здесь находился в доме Вяземской лавры Хрустальный дворец,[243][244] где происходит замечательная встреча Раскольникова со Свидригайловым, а так-же ссора с его другом Разумихиным. Недалеко отсюда и та распивочная, в которой он услышал исповедь Мармеладова. На Сенной площади он очутился, сам не зная как, после своих блужданий на островах и услыхал роковой разговор двух мещан с Лизаветой Ивановной, разговор определивший бесповоротно его судьбу. Так же неожиданно для себя поворачивает он на Сенную, чтобы принести свое покаяния, вспоминая слова Сони.
«Поди на перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и пред ней согрешил, и скажи всему миру вслух: я убийца!»[245]
Екатерининский канал со своими двумя мостами: Кокушкиным и Вознесенским на ряду с Сенной площадью является действующим лицом в романе.
Родион Романович, в своих лихорадочных блуждениях по городу, любил останавливаться на мостах и глядеть в воду. У него даже были излюбленные места.
«Прошел шагов десять и оборотился лицом к Неве, по направлению к дворцу. Небо было без малейшего облачка, а вода почти голубая, что на Неве так редко бывает. Купол собора, который ни с одной точки не обрисовывался лучше, как смотря на него отсюда, с моста, не доходя шагов двадцать до часовни, так и сиял, и сквозь чистый воздух можно было отчетливо разглядеть даже каждое его украшение. Он стоял и смотрел пристально. Это место ему было особенно хорошо знакомо. Когда он ходил в университет, то обыкновенно, чаще всего возвращаясь домой, — случалось ему, может быть, раз сто останавливаться именно на этом же самом месте, пристально вглядываясь в эту действительно великолепную панораму».[246][247]
Также любил Раскольников останавливаться и на мостах канала и подолгу всматриваться в его мутные воды.
«Раскольников прошел прямо на — ский мост (Вознесенский), стал на средине, у перил, облокотился на них обоими локтями, и принялся глядеть вдаль… Склонившись над водою, машинально смотрел он на последний, розовый отблеск заката, на ряд домов, темневших в сгущавшихся сумерках, на одно отдаленное окошко, где-то в мансарде, по левой набережной, блиставшее точно в пламени от последнего солнечного луча, ударившего в него на мгновение,[248] »
(стр. 168).[249]
Во время такого же стояния над водой встретила его сестра — Авдотья Романовна.
«По обыкновению своему, он, оставшись один, с двадцати шагов впал в глубокую задумчивость. Взойдя на мост (Кокушкин), он остановился у перил и стал смотреть на воду. А между тем над ним стояла Авдотья Романовна.»
(стр. 483.)
По набережной «канавы» бродил Раскольников, подыскивая место, где можно было бы спустить в воду похищенные вещи, опасаясь, что его могут заметить. Достоевский дает описание оживленных берегов.
«Он бродил по набережной Екатерининского канала уже с полчаса, а может и более, и несколько раз посматривал на сходы в канаву, где их встречал. Но и подумать нельзя было исполнить намеренье: или плоты стояли у самых сходов и на них прачки мыли белье, или лодки были причалены, и везде люди так и кишат, да и отовсюду с набережных можно видеть, заметить.»
(стр. 107).[250]
На канал выходит окно безобразной комнаты Сони Мармеладовой, к которому подходил Родион Романыч, взволнованный своим земным поклоном. И окна того дома, где совершено было убийство, также выходили на Екатерининский канал. И быть может, что над канавой поднялся тот «огромный, круглый, медно-красный месяц», словно налитый кровью, что «глядел прямо в окна» комнаты убитой старухи.
«Это от месяца такая тишина, подумал Раскольников, — он верно теперь загадку загадывает».[251]
(стр. 274).[252]
Екатерининский канал со своими изломанными линиями, со своими мостами, высокими старыми домами, обступившими его, из-за которых кажутся еще теснее его гранитные берега, полон для нас образами Достоевского.
Третье место района Сенной площади, упомянутое несколько раз в романе, это Юсупов сад. Сюда видимо часто захаживал Родион Романович. Сюда, по крайней мере, мечтая о том чтоб «погулять», собирался зайти Разумихин перед тем, как отправиться в «Пале де Кристаль».
Юсупов сад утратил черты уединенного парка при усадьбе. Настроены балаганы. Между небольшими прудиками бродят скучающие петроградцы. Пыльные дороги, чахлая зелень, вороха семечек: будничный городской сквер. Но сквозь запыленную зелень виднеется широкая терраса дворца — свидетель иных времен, иных возможностей и вкусов…
Раскольников, идя на убийство, проходит мимо усадьбы.
«Занимали его в это мгновение даже какие-то посторонние мысли, только не надолго. Проходя мимо Юсупова сада, он даже очень было занялся мыслью об устройстве высоких фонтанов, и о том, как бы они хорошо освежали воздух на всех площадях. Мало-по-малу он пришел к убеждению, что если бы распространить Летний сад на Марсово поле и даже соединить с дворцовым Михайловским садом, то была бы прекраснейшая и полезнейшая для города вещь. Тут заинтересовало его вдруг: почему именно во всех больших городах человек не то что по необходимости, но как то особенно наклонен жить и селиться именно в таких частях города, где нет ни садов, ни фонтанов, где грязь и вонь и всякая гадость. Тут ему вспомнились его собственные прогулки по Сенной…
[253]
В этом отрывке интересна не только мысль о грандиозном саде внутри города, характерная для мечтателя, но и противоставление Юсупова сада окрестностям Сенной, куда, как казалось ему, так тянуло его и всех находящихся во власти духа большого города.
Запахом Сенной площади и ее окрестностей полна повесть о преступлении и наказании. Образ ее вместе с Екатерининским каналом и Юсуповым садом дает нам прекрасную иллюстрацию гениальному роману. Это три вполне конкретных образа, в которых легко узнаем черты, присущие эпохе Достоевского. Знакомясь с ними во время нашей прогулки мы вносим новую живую струю в наше восприятие «Преступления и наказания».
* * *
На ряду с этими образами, индивидуальными и резко очерченными, мы сможем подыскать иллюстративный материал другого рода. Вспомним, что, по свидетельству самого Достоевского, существовал тот самый двор, в котором прятал Раскольников похищенные вещи. Это дает нам основание предполагать, что существовали дома, с которыми писатель связывал местожительство того или другого из своих героев. Вопрос о выборе дома представлялся для Достоевского, как мы видели выше, существенной проблемой. Дом находится в какой то внутренней органической связи со своим обитателем. При таком восприятии дома нужно думать, что Достоевский либо, подобно режиссеру, подбирал для своего романа, как декорации, определенные дома, либо определенные дома в определенных местах почему-нибудь западали в душу писателя и были извлекаемы им, как материал, в момент творчества; воспоминание об их облике быть может влияло на характеристику героев и их судьбы. В том и другом случае нужно как можно более внимательно отнестись ко всем указаниям Достоевского об обиталищах его героев.
В согласии со склонностью измерять и числить, отмеченною выше, мы вспомним еще одну любопытную черту — давать указание адресов своих героев, приводить ряд сведений о расположении их домов и охарактеризовывать их «физиономию». Так например мы знаем, что Разумихин жил у Тучкова моста на набережной Васильевского острова в большом пятиэтажном доме, а потом переехал на неизвестную улицу в дом Починкова 47, кв. Бабушкина.[254]
Попытаемся отыскать те дома, которые подробно охарактеризованы в романе и вместе с тем находятся в районе Сенной. Начнем с отыскания адреса самого Родиона Романыча.
Раскольников жил в доме Шиля, в квартире № 14, в С-м переулке, близ К-на моста рядом с Сенной. Расшифровать эти инициалы не трудно: Столярный переулок у Кокушкина моста. Мы имеем и подтверждение в примечаниях А. Г. Достоевской.[255]
Как мы видели выше, дом Шиля существовал.[256] В нем жил сам Достоевский перед ссылкой. Дом находился на углу Вознесенского проспекта и улицы Гоголя. Он стоит там и теперь. Это большой доходный дом в четыре этажа, если не считать подвального. Он окрашен в бурый цвет. Почти лишен украшений. Над окнами 3-его этажа есть наличники. В подобном доме жил и Раскольников. Но Достоевский приурочил его к другому месту. Интересно попутно отметить, что для Достоевского выбор имен имел особый смысл.[257] Своего отца mutatis mutandis[258] он вывел в старике Карамазове. Тяжелого нрава старик был убит крестьянами[259] по дороге в Чермашню. В Чермашню же уехал перед убийством отца Иван Карамазов, считавший себя ответственным за преступление. Мне кажется, что этим повторением Чермашни Достоевский подчеркивал связь между собою и Иваном Карамазовым. Может быть и повторение «дом Шиля» не случайно. Этот материал следует учесть при работе над вопросами психологии творчества.
Раскольников жил в коморке под самой кровлей высокого пятиэтажного дома. Дверь из его квартиры выходила прямо на черную лестницу, так как «При выходе на улицу ему непременно надо было проходить мимо хозяйской кухни, почти всегда настеж отворенной на лестницу». Лестница выводила во двор, это явствует из того, что Раскольников, выходя на улицу, останавливался под воротами. Под аркой помещалась коморка дворника, из которой был похищен топор — орудие преступления. Окно из коморки студента выходило также во двор (стр. 424).
определить положение искомого дома в переулке. Столярный не длинен и это облегчает задачу. Дом нужно искать сравнительно не далеко от канала. Когда Раскольников повернул с Сенной: «до его квартиры оставалось всего несколько шагов» (стр. 64). Столярный пересекают две улицы: Казначейская и Мещанская; нужно ли пересечь их и с какой стороны искать дом?
Для того, чтобы ответить на эти вопросы, нужно остановиться на одном эпизоде, который отвлечет нас несколько в сторону.
Соня Мармеладова направилась от Родиона Романовича к себе.
«Пошла потупясь, торопясь… чтобы пройти как-нибудь скорее эти двадцать шагов до поворота направо в улицу.»
(стр. 240).[260]
Не переходя Столярного, она свернула в улицу и пройдя ее вышла на канал, где находился ее дом. Где же жила на канаве Соня? Из другого отрывка мы узнаем об этом.
«На канаве не очень далеко от моста (Вознесенского) и не доходя двух домов от дома, где жила Соня, столпилась кучка народа.
(стр. 425).[261]
Дом, где жил Раскольников, находился с левой стороны Столярного переулка, пройдя Казначейскую улицу. Если бы он стоял на правой стороне, то Соня должна была бы перейти дорогу, чтобы направиться к себе на Екатерининский канал к Вознесенскому мосту. Но мы еще можем сделать один ценный вывод для дальнейшего: дом Сони Мармеладовой должен был находиться на канаве до В-го моста, так как в противном случае Соне пришлось бы итти к нему по Мещанской и тогда одно из двух: либо, если дом стоял на углу, то ей не пришлось бы итти некоторое, время по Столярному, либо, если дом стоял между Мещанской и Казначейской, ей пришлось бы повернуть налево. И то и другое противоречит тексту.
Итак дом, в котором жил Раскольников, должен был находиться по левую сторону Столярного переулка за Казначейской улицей. Найдем ли мы подходящий дом?
На углу Мещанской по ту сторону улицы возвышается старый пятиэтажный дом (считая подвальные этажи).[262] Перед нами типичный доходный дом «под жильцев», которые в большом количестве возникали в центре города в связи с ростом промышленного и торгового значения Петербурга в первой половине XIX века. Такие дома Достоевский характеризует, как лишенные «всякой архитектуры».[263] — сплюснут, напоминает мансарду.
Дом по типу очень напоминает описанный дом Шиля. Единственным его украшением служат редкие скучные наличники в третьем этаже. Балкон второго этажа превращен в фонарь в позднейшее время, но и от него уже веет чем то очень старым. Если подходить к нему со стороны Казначейской ул.,[264] бросится в глаза глухая стена с редкими окнами, такая унылая и на ней след от уничтоженного деревянного домишки — сочетание столь характерное для Петербурга Достоевского. Двор — колодец тесный и давящий. У одной из «черных лестниц» подобие стеклянной галереи; внизу под аркой — дворницкая. Ворота дома, крыльцо, лестница — все это обладает той особенной одухотворенностью, которую так чутко подмечал Достоевский. Он умел благодаря этому сообщить в своих описаниях «мертвой природы», черты живой индивидуальности. Когда находишься посреди этого колодца и смотришь на низенькие окна 5-го этажа, живо вспоминается трагическая фигура Раскольникова, стремившегося вырваться отсюда в новую жизнь.
Может быть здесь был сделан ряд ошибок, может быть неосновательно даже само предположение, что существовал в действительности тот дом, который Достоевский считал домом Раскольникова, все же наша работа не теряет смысла. Найденный нами дом может послужить отличной иллюстрацией к роману, а его расположение в соответственном месте будет волновать наше топографическое чувство воспоминаньями о лицах и событиях «Преступления и наказания», связанных с этим местом.
Мы вспомним здесь, а можем и перечитать сцену подбрасыванья топора после убийства (стр. 88) и жуткую встречу с молчаливым мещанином, который внезапно бросил Раскольникову: «убивец» (стр. 268), вспомним и Соню, преследуемую Свидригайловым (стр. 240).
В-й (Вознесенской) церкви. Родион Романович, — направляясь к Кокушкину мосту, каждый раз мог видеть в глубине рамы Казначейской улицы силуэт Вознесенской церкви и это привычное, но мало осознанное впечатление легко всплыло на поверхность сознания во время бреда (стр. 270). Воскресный звон колоколов с этой колокольни доносился до окна его каморки в 5-м этаже.
Все эти непосредственные впечатления места в связи с образами этой петербургской трагедии дадут возможность их по новому пережить и осмыслить.
Дом, в котором жила «тихая» Соня, «был трехэтажный, старый и зеленого цвета»,[265] «отыскав в углу вход на узкую и темную лестницу и поднявшись по ней, во втором этаже надо было пройти галерею, обходившую его со стороны двора».
«Соня жила в большой, но чрезвычайно низкой комнате, которая походила на сарай, имела вид весьма неправильного четырехугольника и то придавало ей, что-то уродливое. Стена с тремя окнами, выходившая на канаву, перерезывала комнату как-то вкось, отчего один угол, ужасно острый, убегал куда-то вглубь, так что его при слабом освещении дома и разглядеть нельзя было хорошенько; другой же угол был уже слишком безобразно тупой.»
(стр. 311–312).[266]
[267] зеленого цвета, построенный вероятно в начале XIX века, таким образом он и в эпоху Достоевского был уже старый. Впечатление несколько портит казенный характер здания — здесь долгое время находилось казначейство. Вход во двор со стороны Казначейской улицы. Двор просторный, тихий, поросший густой травой. Он удлиненной неправильной формы с острым углом, обращенным в сторону канала. В неправильной планировке дома чувствуется отсутствие экономии последующей эпохи. В этом доме вероятно должны быть комнаты, соответствующие описанной в романе. Всё вместе взятое производит несколько провинциальное впечатление. Несмотря на две неточности (два этажа вместо трех и вход со стороны улицы) этот дом может нам живо напомнить тот, где помещалась семья портного Капернаумова. И здесь приходится таким образом говорить не о тождестве места и облика дома с описанным Достоевским, а лишь о сходстве. Где-то тут Раскольников вдруг быстро наклонился и припав к полу поцеловал ногу Соне Мармеладовой.
«Я не тебе поклонился, а всему страданию человеческому поклонился»[268]
На Фонтанке, с этой же стороны, но уже за Столярным переулком, ближе к Сенной, находится трех-этажный зеленый дом,[269] так же напоминающий «Дом Сони», но менее соответствующий топографическим указаниям романа.
по вычислению Раскольникова в 730-ти шагах от его квартиры. Конечно мы не можем положиться вполне на эту цифру. Надо поискать других указаний.
«С замиранием сердца и нервной дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одной стеной на канаву, а другою в — ю улицу.»
(стр. 6)
Из других отрывков мы знаем, что Раскольников шел туда, перейдя Кокушкин мост вблизи Сенной, а потом мимо Юсупова сада. Вопрос осложняется тем, что, выбирая этот путь, он торопился и в то же время «делал крюк: хотел подойти к дому в обход с другой стороны» (стр. 75).
В этом районе существуют два пересечения улицы и канала: у Садовой улицы и Екатерингофского проспекта. Последний угол ближе к дому Раскольникова и соответствует больше расстоянию в 730 шагов, зато — ая улица более соответствует Садовой.[270] Примем во внимание и обратный путь после убийства. Раскольников повернул налево, затем свернул в переулок и, пройдя его, очутился на канале (стр. 87).[271] В обоих возможных случаях описанный людный переулок — Б. Подъяческая. Дом мы должны искать по правую сторону, если смотреть к каналу. Ни на углу Екатерингофского проспекта, ни на правом углу Садовой ничего подходящего найти нельзя. Приходится опять допустить неточность, так как на левом углу Садовой и Никольского рынка, выходящего на канал, возвышается огромный, старый четырехэтажный дом. Более скучный фасад нельзя себе и представить! Идут четыре ряда окон совершенно одинаковых во всех этажах. Грязный серый фасад ничем не отмечен.[272]
Этот «— портными, слесарями, кухарками, разными немцами, девицами, живущими от себя, мелким чиновничеством и проч. Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими воротами и на обоих дворах дома» (стр. 6).[273]
В найденном нами доме[274] действительно два двора один за другим и двое ворот, выходящих на разные улицы. Дворы огромные, очень шумные и людные.
Раскольников, войдя во двор, «проскользнул сейчас же из ворот на право на лестницу».[275] — жила процентщица…
Войдя во двор и мы увидим сейчас же направо темную лестницу.
Все события убийства живо встанут в памяти…
Этими тремя домами, столь не похожими друг на друга, можно ограничить нашу работу. Желательно было бы найти и контору, в которой происходили мучительные беседы убийцы Родиона Романовича со следователем Порфирием Петровичем. Контора описана очень ярко и есть указания на ее местонахождение. Когда Раскольников стоял у Вознесенского моста — «в контору надо было итти все прямо и при втором повороте взять влево, она была тут в двух шагах» (стр. 170).[276] Вторая улица налево от канала: Б. Подъяческая. К сожалению более точных указаний найти не удалось. На плане Петербурга Цилова,[277] составленном в 1849 году, Съезжий дом 3-й части помечен на углу Садовой и Б. Подъяческой. На его месте теперь пожарная каланча.[278]
Район Сенной площади после произведенной нами работы станет для нас еще более связанным с топографией «Преступления и наказания». На ряду с образами единичного характера (площадью с рынком, Екатерининским каналом и Юсуповым садом) мы имеем теперь ряд новых иллюстраций — характерных домов героев Достоевского. Назовем найденные дома типологическими, если существует какое-либо сомнение в том, что Достоевский связывал описанные им дома с определенными зданиями Петербурга, или в том, что нами действительно найдены именно те дома, которые имел в виду писатель. Типичность их для описанной эпохи, независимо от этого, сохраняет свое значение.
Примечания
223. «На улице жара стояла страшная… колорит картины» — ПН. С. 6.
224. «Н… закружилась» — ПН. С. 74.
225. «Было часов восемь… лице» — ПН. С. 120.
— Там же. С. 46.
«Был уже поздний вечер… стоячей водой…» — Там же. С. 212.
…Все разом в нем размягчилось… и счастьем — ПН. С. 405.
227. церковь Вознесения — возведена в 1760-х гг. архитектором А. Ринальди; находилась на Вознесенском (н. Майорова) проспекте у одноименного моста (не сохр.).
228. … импровизированный сад — пересказ (с цитатными вкраплениями) книги П. Н. Столпянского «Петербург» (Пг., 1918. С. 287–293).
229. дома Вяземской Лавры… описал Крестовский — см. гл. 38 («Вяземская лавра») и гл. 39 («Обитатели Вяземской лавры») в книге В. В. Крестовского «Петербургские трущобы» (М.; Л., 1937. Ч. 5).
230. крытый рынок–1886 гг. архитектором И. С. Китнером; разобран в 1930-х гг.
231. старые Кривуши… превращена в канал. Работы по устройству Екатерининского (н. Грибоедова) канала на месте речки Кривуши происходили в 1764–1790 гг.
232. проэкт засыпать канал — проект инженера И. Д. Мюссарда о создании бульвара с конно-железной дорогой, несмотря на одобрение его императором в 1869 г., так и не был реализован.
— триумфальная аллея (нем.).
234. усадьба Юсупова — деревянный дом, построенный на берегу Фонтанки в 1724 г.; был заменен на каменный в середине XVIII в.; в 1790-х гг. Д. Кваренги перестроил дворец (совр. адрес: наб. Фонтанки, 115) и создал на месте регулярного сада — пейзажный.
235. cour d' honneur — площадь перед фасадом здания (фр.).
236. См. Петров. П. Н. История Санкт-Петербурга. Столпянский П. Н. Санкт-Питербурх. Курбатов. В. Я. Петербург.
–1782. Спб., 1885. Столпянский П. Н. Санкт-Петербург. Курбатов В. Я. Петербург — см. прим. к с. 73 наст. книги и прим. к с. 30 «Души Петербурга».
238. усадеб… по мысли Петра Великого — в 1710-1720-х гг. на берегу Фонтанки воздвигаются загородные усадьбы петровских вельмож, которые в дальнейшем расширялись и перестраивались. Характерными примерами подобных усадеб с фасадами на реку являются: Аничков дворец, Фонтанный дом Шереметевых, Юсуповский дворец и др.
239. «По старой привычке — на Сенную» — ПН. С. 121.
«Раскольников… на улицу» — Там же. С. 51.
«… тошней было» — Там же. С. 122.
«Близость Сенной… фигурой» — Там же. С. 6.
«Было около 9 часов… лохмотников» — ПН. С. 51.
241. дом Таирова, превращенный в холерную больницу… где пострадали во время холерных беспорядков доктора. Летом 1831 г. была разгромлена больница в Таировом (н. Бринько) переулке (совр. адрес: Садовая ул., 44); причиной бунта послужили слухи об отравлении врачами-немцами больных холерой (см. подробнее об этом: Бунт на Сенной площади в С. -Петербурге 22 июня 1831 г. // Рус. старина. 1885. Т. 47. С. 61–68).
«Он и прежде… поперек улицы» — ПН. С. 122.
«весьма чувствительный романс» — Там же. С. 121.
243. Сведение взято из примечаний А. Г. Достоевской.
244. Здесь находился в доме Вяземской лавры Хрустальный дворец. Анциферов ошибочно ссылается на свидетельство А. Г. Достоевской. В маргиналиях к роману вдова писателя делает на книге помету против «Хрустального дворца»:
«Трактир (под другим названием) во втором доме по Забалканскому (н. Московскому. — К. К.) проспекту, в доме Вяземской Лавры»
245. «Поди на перекресток… я убийца!» — ПН. С. 322 (пересказ).
246. «… панораму» — ПН. С. 89–90 (не точно).
247. Художник М. В. Добужинский заинтересовался вопросом почему Достоевский отметил это место, как наиболее подходящее для созерцания Исаакиевского собора. Оказалось, что отсюда вся масса собора располагается по диагонали и получается полная симметрия в расположении частей
М. В. Добужинский заинтересовался вопросом… Свое наблюдение о виде с моста на Исаакий художник, вероятно, сообщил Анциферову в устной беседе.
249. «Раскольников прошел прямо на — ский мост — в эту воду» — ПН. С. 131.
250. «… Авдотья Романовна» — ПН. С. 374.
«Он бродил… заметить» — Там же. С. 84.
252. «огромный, круглый… загадку загадывает» — цитаты из ПН. (с. 213).
253. «… по Сенной» — ПН. С. 60.
254. по свидетельству самого Достоевского, существовал тот самый двор — см. цитату на с. 61 и прим. к ней.
Разумихин жил у Тучкова моста — ПН. С. 87. См. прим. к с. 76.
переехал… в дом Починкова — Там же. С. 130.
Раскольников жил в доме Шиля — Там же. С. 135.
255. — см.: Гроссман Л. П. Семинарий по Достоевскому. С. 56.
256. дом Шиля существовал — совр. адрес: проспект Майорова, 8/23, угол ул. Гоголя
257. для Достоевского выбор имен имел особый смысл— См. об этом: Альтман М. С. Достоевский: По вехам имен. Саратов, 1975.
258. mutatis mutandis — с известными оговорками (лат.).
259. старик был убит крестьянами. Факт убийства М. А. Достоевского подвергнут сомнению Г. А. Федоровым в его статье «К биографии Ф. М. Достоевского: Домыслы и логика фактов» (Лит. газ. 1975, 18 июня).
260. «… на лестницу «— ПН. С. 5.
Окно… во двор — Там же. С. 326.
«до его квартиры оставалось всего несколько шагов» — Там же. С. 52 (не точно).
«Пошла потупясь… в улицу» — Там же. С. 187.
261. «На канаве не очень далеко от моста… кучка народа — ПН. С. 328.
262. На углу Мещанской… дом — совр. адрес «дома Раскольникова»: Гражданская (б. Средняя Мещанская) улица, 19.
263. дома… лишенные «всякой архитектуры». Описание дома «под жильцов» Ф. М. Достоевский дает в «Маленьких картинках» (см. цитаты на с. 34 и 36).
264. — Анциферов ошибается: брандмауер «дома Раскольникова» можно увидеть только с ул. Плеханова (б. Большой Мещанской); именно с этой стороны изобразил дом М. В. Добужинский.
265. …сцену подбрасывания топора — ПН. С. 70.
… — Там же. С. 209.
…Соню, преследуемую Свидригайловым — Там же. С. 187–188.
…во время бреда — ПН. С. 210.
«был трехэтажный, старый и зеленого цвета» — Там же. С. 241.
266. «отыскав в углу вход… тупой» — ПН. С. 241 (с неточностями).
267. На углу Казначейской… старый каменный дом — совр. адрес «дома Сони»: наб. канала Грибоедова (б. Екатерининского), 73, угол Казначейской ул.; дом четырехэтажный, а не в «два этажа», как пишет Анциферов.
268. «Я не тебе… поклонился» — ПН. С. 246.
269. На Фонтанке… зеленый дом — аберрация памяти: Столярный переулок и пересекающие его улицы находятся на изгибе Екатерининского канала. Речь идет о здании на углу Казначейской улицы (в противоположном ее конце от упомянутого выше «дома Сони») и канала (совр. адрес: наб. канала Грибоедова, 63).
270. Екатерингофский проспект и тогда носил то же название.
271. в 730-ти шагах от его квартиры, «С замиранием сердца… в — ю улицу» — ПН. С. 7.
«делал крюк… с другой стороны» — Там же. С. 60.
очутился на канале — Там же. С. 70.
272. Напротив этого дом — большой с новым фасадом. Его видимо и имел в виду Достоевский. Дом перестроен. Его задний фасад выходит на канал (№ 65).
273. «преогромнейший дом… дворах дома» — ПН. С. 7 (с неточностями).
274. — имеется в виду «дом старухи-процентщицы» (совр. адрес: наб. канала Грибоедова, 118).
275. «проскользнул… на лестницу» — ПН. С. 60 (не точно).
«в контору… в двух шагах» — Там же. С. 132.
277. На плане Петербурга Цилова… — речь идет о кн.: Атлас тринадцати частей С. -Петербурга с подробным изображением набережных, улиц, переулков, казенных и обывательских домов / Сост. Н. Цылов. (Спб.,) 1849.
278. Съезжий дом… теперь пожарная каланча — здание сохранилось (совр. адрес: Б. Подьяческая, 26, угол Садовой ул.).