О стиле Достоевского
ПРОБЛЕМАТИКА
ИДЕИ
ОБРАЗЫ
1
«Бедные люди» и «Хозяйка»
У каждого большого писателя в самых ранних, даже юношеских произведениях можно найти зерно всего его последующего творчества, истоки основных мотивов позднейших произведений. Так и у Достоевского.
Уже в «Бедных людях» он выступает как «петербургский» писатель — писатель служилой бедноты, маленьких людей, городского интерьера, скученных нищенских кварталов... Общеизвестно, что в «Бедных людях» Достоевский — преемник и ученик Гоголя, продолжатель его «Шинели». Но и первый роман Достоевского заставляет почувствовать самобытность и оригинальность молодого писателя. Главное в этом романе не изображение жизни и быта определенной социальной среды, мира «бедных людей», а проникновение в их сознание, передача их специфической реакции на господствовавшие тогда отношения между людьми. Характернейшая черта этих люден — чувство крайнего ущемления личности. Они остро ощущают своё унижение в обстановке безвыходной нищеты именно в силу повышенного чувства собственной личности, своего человеческого достоинства. Самый язык этих персонажей — витиеватый и насыщенный словоерсами — отражает причудливое смешение унижения и гордости.
В «Бедных людях» следует подчеркнуть один момент, который неизменно повторяется в последующих произведениях. Общая обстановка действия этого романа и ближайших повестей — городская сутолока, шум, но главное — теснота и скученность, угрюмый облик города и его обитателей, серые, грязные, темные краски окружающих предметов. Это — мир, в который судьба толкнула героев ранних произведений Достоевского и к которому они прикованы цепью необходимости. Но миру жестокой прозы настоящего противостоит мир воспоминаний: «Ах, какое золотое было детство мое!—восклицает Варенька До-броселова.— Вот я и расплакалась теперь, как дитя, увлекаясь моими воспоминаниями. Я так живо, так живо все припомнила, так ярко стало передо мной все прошедшее, а настоящее так тускло, так темно!» '
— мир деревни, где, по воспоминаниям героини, все полно ярких красок и где «все спокойны, все радостны». Следовательно, уже в «Бедных людях» начал ввучать мотив отрыва людей от какого-то прежнего прекрасного мира. Настоящее же в произведении Достоевского отмечено печатью чего-то чуждого и страшного, печатью проклятия.
У Достоевского, ученика «натуральной школы», в начале его творческого пути большая неровность в поисках собственной художественной манеры. Следующая повесть «Двойник» обнаруживает тесную связь с романтической традицией. Однако перекликаясь с Гофманом в теме двой-ничества, Достоевский и в этом произведении не менее самобытен. Не говоря о том, что писатель вплетает двой-ничество Голядкина в ткань повседневной русской жизни того времени, в обстановку петербургского бюрократического мира и его интересов, он, в отличие от немецкого романтика, вовсе не делает второй, фантастический план повествования каким-то выходом из тусклой и пошлой действительности в «высшую» сферу, но превращает и галлюцинациях героя этот план в продолжение той же действительности.
Строго говоря, в этой повести, по существу, устраняется двупланность Гофмана. Специфическое для Достоевского и в этом произведении — в изображении того, как отражается мир обнаженного карьеризма, погоня за чинами и комфортом в сознании маленького человека, в выявлении его душевной реакции и рефлексии. Новое по сравнению с «Бедными людьми» —дальнейший углубленный анализ больного сознания ущемленной личности, которая в поисках путей своего утверждения может доходить до своеобразного шутовства. Явный интерес Достоевского к шутовскому как своеобразной форме самоутверждения личности с годами будет проявляться сильнее и сильнее, вплоть до образа Федора Павловича Карамазова.
Знаменательна для понимания особенностей позднейших произведений Достоевского и такая его ранняя повесть, как «Хозяйка». Противоречия и колебания в худот жественных поисках писателя первого периода его творчества проявляются здесь в резкой форме. Недаром В. Г. Белинский, восторженно встретивший «Бедных людей», кисло-сладко отозвавшийся о «Двойнике», уже открыто порицал «Хозяйку». Художественные слабость этой повести очевидны. Но, на наш взгляд, Ордынов — это прообраз ряда героев будущих романов Достоевского, а Катерина — женских образов этих романов. В высокой степени показательна для последующего творчества Достоевского и вся сюжетная ситуация «Хозяйки».
Ордынов — человек, живущий напряженным умственным трудом, молодой ученый. В то же время он человек исступленной страсти. «Его пожирала страсть самая глубокая, самая ненасытимая, истощающая всю жизнь человека и не выделяющая таким существам, как Ордынов, ни одного угла в сфере другой — практической, житейской деятельности. Эта страсть была — наука» (I, 296).
— обитатель большого города, петербуржец, «угловой» жилец. Ордынов — «уединенный» человек, предтеча позднейших подобных героев Достоевского. Писатель отмечает угрюмый, нелюдимый характер Ордынова. В начале повести изображается выход героя из дома после продолжительного отшельничества. «Теперь он ходил по улицам, как отчужденный, как отшельник, внезапно вышедший из своей немой пустыни в шумный и гремящий город. Все ему казалось ново и странно» (I, 297). Уже первые штрихи в описании облика Ордынова заставляют нас невольно вспоминать Раскольникова при первом выходе из его «морской каюты» на улицу. Но это сходство гораздо глубже. В исступленной страсти Ордынова к науке — прообраз одержимости идеей позднейших героев философского романа.
Тема повести — столкновение уединенного, ушедшего в свою скорлупу человека с жизнью — исконная тема Достоевского. О своем герое писатель говорит: «Он одичал, не замечая того, ему покамест и в голову не приходило, что есть другая жизнь — шумная, гремящая, вечно волнующаяся, вечно меняющаяся, вечно зовущая и всегда, рано ли, поздно ли, неизбежная» (1,296),
Развитие действия в повести построено на контрасто между петербургским героем — Ордыновым и, с другой стороны, Катериной и Муриным — выходцами с Волги, связанными с исконной «кондовой» Русью, с «почвой». Этот контраст выражается очень резко и в языке повести, в котором выступают две совершенно различные языковые стихии.
Язык автора и героя — обычный литературный язык того времени, язык образованного горожанина. Язык же Катерины и Мурина — живая народная речь. Язык Катерины писатель к тому же стилизует под былинный и народно-песенный стиль.
Столкновение уединенного мечтателя Ордынова с жизнью показано как столкновение с «землей». В этой понести впервые проходит капитальная для Достоевского тема отрыва одинокого интеллигентного человека от «почвы», от народа. Характерно, что Мурин иронически отзывается об учености Ордынова: «... Книжек вы, сударь, больно зачитались; скажу, умны больно стали; оно, т. е., как по-русски говорится у нас, по-мужицкому, ум за разум зашел...» (I, 351). Тот же Мурин по поводу любовных отношений Ордынова и Катерины замечает: «Да и что вам, ваше сиятельство, хоть она бы и милая, а все ж мужичка она, баба немытая, поневница глупая, мне мужику чета! Не вам, примерно, сударь, батюшка-барин, по мужичкам якшиться!» (I, 349).
— «мужиками» — рельефно проходит в речах Мурина к Ордынову. Важное тематическое значение в повести имеет образ Катерины. Знаменательна первая встреча Ордынова вечером поздней осенью с героиней в церкви отдаленного Петербургского района. Она приходит в церковь вместе с неким суровым и мрачным стариком. «Женщина была лет двадцати и чудно прекрасна. Она шла, потупив глаза, и какая-то задумчивая нежность, разлитая во всей фигуре ее, резко и печально отражалась на сладостном контуре детски-нежных и кротких линий лица ее» (I, 299). Старик подводит женщину к иконе. «Женщина упала ниц перед иконою. Старик взял конец покрова, висевшего у подножия иконы, и накрыл ее голову. Глухое рыдание раздалось в церкви» (I, 299).
Катерина, как показывает Достоевский,— дитя народа приволжского края. Безбрежная даль волжских просторов слышится в песенном сказе и образах ее речей. Связь с народной стихией неразрывно сочетается у Катерины, в изображении писателя, с ее бурным религиозным чувством. «Черты лица ее... были сотрясены... чувством беспредельной набожности» (I, 302). В ее образе ясно выступают черты мадонны, пленительной женственности и материнской нежности. Не случайно ее первый «портрет» показан на фоне иконы богородицы. Что-то светлое, младенческое сказывается в облике Катерины. Непобедимое обаяние ее образа Ордынов чувствует, как дуновение материнской ласки.
Переселившись на квартиру к Мурину, Ордынов заболевает нервной лихорадкой. «Тут он совершенно забылся и, раскрыв глаза после долгого-долгого времени, с удивлением заметил, что лежит на той же лавке так, как был, одетый, и что над ним с нежной заботливостью склонялось лицо женщины, дивно прекрасное, и как будто все омоченное тихими, материнскими слезами»2 (I, 306). Образ Катерины вызывает в душе Ордынова лучшие, чистые воспоминания детства. Показательно для всего дальнейшего творчества Достоевского то, что эти воспоминании ведут героя в совершенно иной мир — мир непосредственного общения с прекрасной гармонической природой, мир первоначального блаженства.
«То как будто наступали для него опять его нежные, безмятежно прошедшие годы первого детства, с их светлою радостью, с неугасимым счастьем, с первым сладостным удивлением жизни, с роями светлых духов, вылетавших из-под каждого цветка, который срывал он, игравших с ним на тучном зеленом лугу перед маленьким домиком, окруженным акациями, улыбавшихся ему из хрустального необозримого озера, возле которого просиживал он по целым часам, прислушиваясь, как бьется волна о волну, и шелестевших вокруг его крыльями, любовно усыпая светлыми, радужными сновидениями маленькую его колыбельку, когда его мать, склоняясь над нею, крестила, целовала и баюкала его тихою колыбельной песенкой в долгие безмятежные ночи» (1,310).
Мир, в который под обаянием образа Катерины возвращается в своих воспоминаниях Ордынов,— это мир деревни. И для Ордынова, как для Вареньки Доброселовой, с этим миром связано чувство счастья. Город же и для него — источник мучений.
Тот же план воспоминаний, который наметился в «Бедных людях» и был продолжен в «Хозяйке», в дальнейшем проходит и в «Белых ночах», и в «Униженных и оскорбленных», и в «Подростке».
«Ему вдруг показалось, что она опять склонилась над ним, что глядит в его глаза своими чудно-ясными глазами, влажными от сверкающих слез безмятежной, светлой радости, тихими и ясными, как бирюзовый нескончаемый купол неба в жаркий полдень. Таким торжественным спокойствием сияло лицо ее, таким обетованием нескончаемого блаженства теплилась ее улыбка, с таким сочувствием, с таким младенческим увлечением преклонилась она на плече его, что стон вырвался из его обессиленной груди от радости» (I, 321—322).
Но судьба Катерины — это история ее падения, греха и преступления, это ее роковая связь с Муриным — в прошлом волжским купцом и судовладельцем. Мурин — бывший любовник матери Катерины и вместе с тем ее убийца. Убивает он и других дорогих Катерине людей: ее отца, Алешу. Что-то в душе самой Катерины, женщины с кроткими материнскими чертами мадонны, отвечает, несмотря на все это, страсти Мурина. Мотив раздвоения, двойничества уже явно проступает в этой повести Достоевского.
«И то слышался ему последний стон безвыходно замершего в страсти сердца, то радость воли и духа, разбившего цепи свои и устремившегося светло и свободно в неисходимое морс невозбранной любви; то слышалась первая клятва любовницы с благоуханным стыдом за первую краску в лице, с молениями, со слезами, с таинственным, робким шепотом; то желание вакханки, гордое и радостное силой своей, без покрова, без тайны, с сверкающим смехом обводящее кругом опьяневшие очи...» (I, 337).
Катерина — невольная соучастница в убийстве своих близких. Страшное нравственное падение, неискупимый грех, преступление человека, заключающего в себе черты младенческой чистоты и ясности,— вот то, что раскрывается в образе Катерины. Перед нами первоначальное воплощение одного из ведущих мотивов творчества Достоевского — раздвоение человека и его вступление на путь зла. Не только Мурин — сладострастник и убийца. Может стать убийцей даже Ордынов. Катерина вызывает в нем не только светлый, чистый восторг, но и дикую исступленную 10 страсть, бешеную ревность и ненависть к Мурину. Ордынов хватает нож. Правда, убийство не состоялось, но внутренние предпосылки к нему налицо.
Сюжет и образы повести «Хозяйка» заключают некоторые существенные моменты, характерные для ряда дальнейших сюжетных ситуаций Достоевского. В самом деле, Катерина заключает в себе в романтически-схематическом виде психологическую тему таких образов, как Настасья Филипповна, «мама» — Софья Андреевна из «Подростка», Грушенька из «Братьев Карамазовых».
«надрыв». В истории Катерины можно различить зерно двух сюжетных мотивов «Идиота». Мурин соблазняет Катерину — молоденькую девушку, как Тоц-кий соблазняет Настасью Филипповну — девочку. Связь с Муриным тяготеет над Катериной несмываемым проклятием. Но, с другой стороны, одержимость Мурина, купца и «мужика», неистовой страстью к Катерине напоминает чувство Рогожина к Настасье Филипповне.
В образе Софьи Андреевны выдвинуты на первый план черты мадонны. И она, подобно Катерине, крестьянка, дочь народа. В то же время и у нее есть свой «грех», свое падение.
Сходство Грушеньки с Катериной в том, что и она из простых, что и она русская красавица, что и она, как Катерина, «связана чертом» с безногим стариком, купцом Кузьмой Самсоновым. И Грушенька не только «бесстыжая»,— в ней неудержимый порыв к моральному обновлению. Наконец, в отношениях Мурина и Катерины — прообраз многих сюжетных ситуаций позднейшего Достоевского, основанных на тяготении сладострастия к невинности. Конечно, «Хозяйка» дает только грубую канву, на которой зрелый мастер вышивает тончайшие узоры свои богато индивидуализированных характеров и положений. Названная повесть дает также первоначальную схему развертывания переживаний героев Достоевского, схему психологии их любовной страсти. Характерно, например, что страсть Ордынова к Катерине сопровождается приступами болезни, беспамятства, бредовых видений, приступами нервной лихорадки. Страсть Ордынова — это какой-то бред, как бредом является страсть Рогожина к Настасье Филипповне, Дмитрия Карамазова к Грушеньке. В отношении Катерины к Мурину намечается тот мотив любви-ненависти, который будет развернут со всей полнотой в позднейших романах.
Повесть «Хозяйка» задумана как реалистическое произведение. Все заведомо фантастическое исключено из повести. Но тем не менее она полна романтических штампов. Исключительность встречи героя с Катериной и Муриным, схема романа «тайн и ужасов», положенная в основу развертывания сюжета, подчеркнутая таинственность и загадочность облика Мурина, которые не рассеиваются до конца повести, в особенности рассказ Катерины — все это слишком явные следы власти над Достоевским романтической традиции.
Здесь все традиционные романтические аксессуары: крайне запутанная сюжетная ситуация — компаньон отца, он же соперник, любовник его жены, охваченный в то же время безумной страстью к дочери своей любовницы; нагнетание страшных приключений — убийство отца, пожар усадьбы и завода, гибель в огне матери героини, убийство Алеши. Все это происходит в подчеркнуто романтической обстановке: бурная ночь на Волге, вспышки молний составляют своеобразный аккомпанемент безумной страсти Мурина и Катерины.
«Ве- черов», в то же время своими ходячими ультраромантическими эффектами напоминает Марланского. С Гоголем, в частности, роднит писателя, кроме некоторого сходства сюжета повести с сюжетом «Страшной мести» (старик колдун, влюбленный в собственную дочь и стремящийся сделать ее своей женой), и попытка стилизации народной поэзии в речах Катерины, попытка создания ритмического сказа. Но все это не удается Достоевскому. Тому были серьезные причины.
Последователь «натуральной школы», сторонник утопического социализма, Достоевский 40-х годов стремился воссоздать картину жизни определенной социальной среды современного ему большого города и обратился к жанру социальной повести и романа. Плодом этого явился замечательный роман — «Бедные люди».
Но в то же время Достоевский, художник резко выраженного субъективного типа, стремился отобразить всю полноту своего отношения к миру, весь круг интимных переживаний. Это стремление, связанное с христианско-идеалистическими воззрениями Достоевского, толкало егс на путь романтической традиции. Поэтому-то и были неизбежны такие колебания стиля, казавшиеся странными и совершенно неоправданными для тогдашних критиков и читателей «Бедных людей», с одной стороны, а «Хозяйки» — с другой.
синтеза двух противоборствующих стихий заставляет его менять самую внешнюю форму повествования, то обращаясь к форме писем, то ведя повествование от автора, то заменяя исповедь в письмах исповедью в живом рассказе, то ведя рассказ в духе обычной литературной прозы, то вводя ритмический сказ.
язык писем Макара Девушкина и Вареньки различен и четко индивидуализирован. Важно отметить, что в этих письмах и их языке не просто раскрываются переживании 14 персонажей, но отражается многообразная социальная действительность. Уже в произведениях писателя 40-х годов проявляется та особенность его стиля, которую М, М. Бахтин в книге «Проблемы творчества Достоевского» определял как «многоголосость», если понимать под последней одновременное наличие нескольких рассказчиков, освещающих события по-своему.
«Хозяйке» восприятие героем шелеста платья любимой женщины. «Он слышал порою шум ее платья, легкий шелест ее тихих, мягких шагов, и даже этот шелест ноги ее отдавался глухою, но мучительно-сладостною болью в его сердце» (I, 321). Писатель впоследствии будет создавать все новые и новые вариации этой детали. В повести «Игрок» герой признается своей возлюбленной Полине: «Мне у себя наверху, в каморке, стоит вспомнить и вообразить только шум вашего платья, и я руки себе искусать готов» (IV, 255). Свид-ригайлов в каком-то любовном чаду говорит Дуне Рас-кольниковой: «Дайте мне край вашего платья поцеловать! Дайте! Дайте! Я не могу слышать, как оно шумит» (V,402).
Так, Достоевский уже в первый период своего творчества сквозь романтические абстракции и штампы прорывается к той «материально-насыщенной», чувственно-осязательной психологической конкретности, которая отличает его позднейшие романы. Но так или иначе разрешение проблемы объединения реализма и романтизма Достоевскому в 40-х годах не удается. Неслаженность различных манер, разнобой элементов противоположных стилей сказывается в ранний период с достаточной отчетливостью.
1 Ф. М. Достоевский. Полное собрание художественных произведений в 13 томах, под ред. В. Томашевского и К. Хала-баева. Л., 1926—1930; т. I стр. 80—
2 Курсив мой.— Н. Ч.