II
Гоголь
1
Чувство смерти -- основное в Гоголе. Этим чувством он поверяет жизнь, и потому она так мелка и пошла в его глазах. Отсюда и его негодование на людей. Они для него -- "мертвые души", потому что не видят смерти. Это чувство -- источник всего его творчества. Контраст жизни и смерти всегда перед его глазами.
2
Гоголю не интересна действительность. Ему нужен мир не таким, каким его создал Бог, а каким он пересоздается им самим. "Пусть будет мир, как хочу я". Здесь рождается его демонизм.
3
В "Портрете", самой автобиографической повести Гоголя, дано заранее объяснение его "катастрофы". Также сам он нарисовал "антихриста" -- и испугался.
4
Гоголь -- великий гипнотизер. И его искусство по своим внешним приемам есть прежде всего искусство гипноза (в этом смысле характерна связь его с театром). В этом искусстве воплотилась громадная воля -- и люди, слушая Гоголя, переставали верить тому, что видели собственными глазами, а верили тому, что рассказал об этом Гоголь (Россия 30--40-х годов в освещении Гоголя).
5
Отсюда и нагромождение односторонностей, как главный художественный прием, -- что отмечено всеми критиками Гоголя. Это -- "блестящий шарик" гипнотизера. Гоголь старается подчинить себе читателя, а не убедить его (еще менее -- объяснить что-нибудь). Он действует не на сознание, а именно на волевую сторону.
6
Лев Толстой подозревает, что Гоголь был не умен. Если это и верно, то неважно: для творческой задачи Гоголя нужен был не ум, а то душевное свойство, которое обычно плохо уживается с умом, -- воля. О гипнотизере никто не спрашивает, умен ли он. Во всяком случае, это в нем второстепенно. Достаточно было у Гоголя нужной ему силы, если, глядя на клетку со слоном, люди повторяли пол-столетия, что там сидит буйвол, -- только потому, что Гоголь написал на клетке: "буйвол".
7
Душа Гоголя -- готический кафедрал, полный мрака и волшебных лучей. И лицо его -- "готического стиля".
8
Язык Гоголя -- раскрашенный воск. Тоже что-то католическое.
9
Украинские повести Гоголя -- серебристое впечатление лунной ночи.
10
Женщина у Гоголя является всегда лишь в отношении к ней мужчины; ее собственный мир для него не существует. В этой утрированной "мужественности" он совершенно противоположен с "женщиной" -- Толстым.
11
Любовь у Гоголя -- небесно-голубая лирика (Андрий, Улинька) или же -- каррикатура (женские лица в "Ревизоре"). Два вечных полюса романтической гиперболы.
12
"Ревизор" -- русская commedia dell'arte {Комедия масок (итал.).}. Чистое "зрелище смеха", а вовсе не картина быта и нравов. Все действующие лица здесь -- условные "маски", подобные итальянским Баланцоне и Пульчинелло, меняющие в каждом десятилетии свой облик. Отсюда неувядаемость этой комедии и ее общепонятность.
13
Не только в таланте Гоголя было нечто театральное, но и в самой его судьбе: его, великого романтика и фантаста, поняли и приняли, как реалиста и "обличителя". Вышло некое qui pro quo {Путаница, один вместо другого (лат.).} -- подобное тому, что в "Ревизоре".
14
"Мертвые души" писались в Риме, потому что чувством, внушавшимся ему Вечным Городом -- городом Вечности, -- Гоголь поверял современную ему минуту жизни.
15
И к Италии его так тянуло, потому что итальянцы тех лет, имевшие много крупных пороков, не имели одного мелкого -- порока пошлости. Это и подкупало в них Гоголя, всегда так остро чувствовавшего "пошлость пошлого человека" и утомленного способностью к ней русских.
16
"ревизия" -- суд над людьми и временем. Это вовсе не социальное обличение, как близоруко поняли современники, а -- религиозное: его пафос не гражданский, а пророческий. И последнее слово Гоголя, "Переписка", не случайно для него, а органически связано со всей предыдущей его деятельностью и с его взглядом на самого себя.
17
В споре Гоголя с Белинским неправы оба. Один жертвовал человеком для Бога (который не нуждается в такой жертве); другой приносил в жертву Бога для человека (который не властен на такую жертву).
18
Гоголь всю жизнь искал и ждал Лермонтова и, не видя его, стоявшего рядом, хватался за Языкова. Тут ощутительно сказался закон духовного преемства, не допускающий обратного действия (все предыдущее "не видит" последующего). И Гоголь, в своей жажде религиозной поэзии, не замечал лермонтовских "Молитв", удовлетворяясь языковским "Землетрясением".
19
Известное изречение Гете: "классическое есть здоровое, романтическое есть больное" вполне приложимо (даже в отношении физического здоровья) к Пушкину и Гоголю в их полярности. Но есть болезни, которые стоят здоровья.
20
Гоголь также динамичен, как спокоен Пушкин. Динамичен во всем -- в языке, в своем развитии (бурность роста, внезапные переломы) и в самой жизни (вечные путешествия, так им любимые). Его жизнь -- настоящая жизнь романтика, единственная среди русских писательских биографий. Он на деле воплотил в себе лермонтовского "пророка":
Из городов бежал я нищий.
И кончилось также, как там:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
21
22
Самочувствие Пушкина в творческие минуты -- самочувствие царя ("Ты -- царь; живи один", и т. д.). Самочувствие Гоголя -- самочувствие пророка. Он весь точно вышел из Ветхого Завета и дышет богоизбранничеством -- своим личным и своего народа.
23
Насколько Гоголь ветхозаветен -- настолько новозаветен Лермонтов. Это полярность Микель-Анжело и Рафаэля.
24
Гоголь -- украинец в своей лирике и юморе, но основное, религиозное в нем -- от его польского корня (Гоголь-Яновский) и близко напоминает польских мессианистов.
25
Гоголь и Достоевский верили в традиционное православие, но совсем не по-традиционному. В них яснее, нежели в ком-либо, сказалась новая религиозная стихия. И знаменательно, что оба -- украинцы (малороссы), а не великороссы.
26
"царской власти"). Потому что в нем лично соединились все три национальные стихии, образующие теократический элемент Славянства: по происхождению он -- малоросс и поляк (Гоголь-Яновский), по культуре -- русский. Все другие односторонни сравнительно с ним, даже Достоевский (малоросс по отцу и великоросс по матери, но без польского или с отдаленным польским элементом, что дает ослабление типа). Чисто русские (великорусские) гении (Пушкин, Тургенев, Толстой) слишком "позитивисты" для религиозной задачи.
27
Гоголь -- первый пророк Теократии и будущей, новой Церкви Славянства (письмо о Светлом Воскресении в "Переписке"). Вот разгадка "загадки его существования" (его слово о себе). И в этом его крест и трагедия.
28
Гоголь -- жертва за Россию, -- за возможность ее будущих судеб.
29
Гоголь -- первый разрушитель былой России. Его творчество -- Валтасаровы над ней слова2<нрзб.> успех этого творчества был показателем близкого конца. В этом творчестве, в самой его возможности, уже просвечивает 1917 год. Недаром Белинский и т. п. так ухватились за него: такое понимание России оправдывало их стремления и обещало им верный успех.