В. В. Борисова
ЭМБЛЕМАТИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА
РОМАНА Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО
"БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ"
Сама по себе эмблематическая структура представляет триаду, компоненты которой логически и семантически друг с другом соотносятся: это надпись (inscriptio), подпись (subscriptio) и картинка-изображение.
Аналогично формальная структура "Братьев Карамазовых" с текстоцентрической, риторической точки зрения трехчленна, включает в себя название и эпиграф как надтекстовые элементы, а также сам текст, в сюжетных "картинках" их реализующий.
Задача по объяснению эмблематической структуры последнего произведения Достоевского облегчается тем, что о функциональной роли его евангельского эпиграфа написано и сказано немало. Однако необходимы терминологические и смысловые уточнения, а также более корректное раскрытие художественной этимологии названия вкупе с функциональной ролью эпиграфа в романе.
Вначале о заглавии: оно репрезентативно, в нем сосредоточена вся энергия сущности произведения. В заглавии, по суждению Л. С. Выготского, "в одном слове (или словосочетании) реально содержится смысловое содержание целого произведения"1. С точки зрения теоретической поэтики "заглавие текста есть поистине ипостась самого произведения - в его адресованной читателю авторской интерпретации"2
Как же толкуется заглавие романа Достоевского "Братья Карамазовы"? П. Бицилли еще в 1931 г. в Париже написал статью о происхождении имени Карамазовых, выводя его из тюркского корня "кар£" - черный. А. Л. Бем в 1933 г. в статье "Личные имена у Достоевского" также выявил в имени Карамазовых "признак, объединяющий весь род, - это темное, черное начало"3.
Данное толкование перешло и в Полное собрание сочинений Достоевского (15, 549). Однако в новейших отечественных и зарубежных исследованиях без оглядки и без учета приоритета предшественников даются другие, немотивированные интерпретации романного названия. Диана Томпсон, например, в своей, в целом умной и глубокой, книге «"Братья Карамазовы" и поэтика памяти» ошибочно толкует фамилию "Карамазовы", выявляя в ней архаичное русское слово "ка"ра", образующее, по ее мнению, изначальный корень фамилии и означающее как "наказание", так и "возмездие"4. Это ошибка иностранного читателя.
Но и отечественные исследователи бывают некорректны. Так, А. Б. Криницын, на наш взгляд, слишком прямолинейно объясняет символичность фамилии Карамазовых через якобы буквальный перевод "черноземные", т. е. "плодородные"5"обмолвка" выявляет внутреннюю форму вымышленной фамилии героя тюркского происхождения.
Аргументированно по этому поводу высказался СВ. Белов, соотнеся фамилию Карамазовых с Карамзиным. Достоевский знал, "что представители рода Карамзиных считали, что их далекие предки восходят к Золотой Орде"6. По преданию, род самого Достоевского тоже от Аслана-Челяби-мурзы, выехавшего около 1389 г. из Золотой Орды на службу к великому князю московскому7.
Таким образом, у писателя были все основания полагать: "Поскреби русского, обнаружишь татарина" (см: 24; 92). В "Дневнике писателя" за 1881 г. он уже говорил об "азиатской нашей России" и "азиатском корне" в русской почве (27, 36).
По мнению СВ. Белова, «Достоевский слышал (...) слово "кара" от казахов в Семипалатинске. В книге А. Е. Врангеля "Воспоминания о Ф. М. Достоевском в Сибири 1854-1856 гг." (СПб., 1912) приводится название реки Кара-Иртыш - Черный Иртыш - и прозвище Карасакал - черная борода, черные бакенбарды»8.
Действительно, с тюркизмами Достоевский познакомился в Сибири и после каторги употреблял их вполне осознанно. В "Дневнике писателя" Фому Данилова он назвал "русским батыром" за подвиг веры, вызвавший одинаковое восхищение с обеих сторон - православной и мусульманской. Отсюда оценка "батыр" как семантически эквивалентная слову "богатырь".
Этимологически в фамилии Карамазовых значимы оба корня. Черномазов, черномазый в переносном смысле значит имеющий связь с грязью, землей, что хорошо видно по русским поговоркам "чернее матушки грязи", "черен, как земля". Есть в имени Карамазовых и другая коннотация, указание на низкое, простое происхождение. Отсюда "черные люди", "черный народ", "чернь". Диалектное слово "черняк" значит "крестьянин", "мужик". В словаре В. Даля выражение "черный народ" помечено как старинное новгородское слово, которым называют низшее сословие, простолюдинов. Там же приведена поговорка: "Из черни вышел, да пообчистился". Сравним с происхождением Федора Павловича Карамазова, который "начал почти что ни с чем" (14, 7).
Г. Гачев в работе "Космос Достоевского" заметил, что «фамилия "Кара-мазов" легко разлагается для русского слуха на "кара" - черный (в тюркских языках) и "мазов", так что в итоге получается "черномазый" - эпитет черта»9"черен, как черт". Нельзя не согласиться и с другим суждением Г. Гачева о том, что Карамазовых можно отнести к хтоническим персонажам, особенно Федора Павловича: "в нем перегнойная теплота, самая почва зарождения жизни", "он синкретичен, как нерасчлененная живая слизь и протоплазма, в которой все потенции и ипостаси сыновей зыблются"10.
Хтонический смысл карамазовской фамилии обыгрывается в самом романе. Алеша Карамазов говорит: «Тут "земляная карамазовская сила", {...) земляная и неистовая, необделанная... Даже носится ли Дух Божий вверху этой силы - и того не знаю...» (14, 201). Примечательна в этом высказывании синонимичность определений "земляная" и "карамазовская". Е. М. Мелетинский, исходя из них, прямо указал на связь карамазовщины с хаосом, но одновременно с землей, которая подает надежду на преодоление хаоса. "Сама земля мыслится и... как хтоническое начало, и как национальная почва"11. Из нее вышли все братья Карамазовы. Напрямую со стихией земли соотнесен старший брат Дмитрий (от Деметры)12.
"почвы", столь значимой в идеологии Достоевского, добавим, что тут проявляется та национально-культурная семантика, которая сигнализирует об этно-конфессиональной широте русского писателя. Его русские персонажи носят тюркскую фамилию не случайно. На наш взгляд, тюркский корень в фамилии героев романа есть указание и на братство наднациональное, надконфессиональное. Ведь идеал "братства" к концу 70-х годов приобрел у писателя черты явно всечеловеческие, не без влияния Вл. Соловьева, хотя, конечно, со словом "братья" в произведение входит идея соборности, братства по духу, по вере. Это одна из главных идей романа.
Карамазовы - братья по отцу, но от "естественного братства" они должны дорасти до того духовного единения, прообразом которого является созданное Алешей братство двенадцати мальчиков. "Расширение взгляда", говоря словами Достоевского, на братство происходит здесь благодаря внутреннему мотиву преображения, воскресения, сцепляющему оба слова в названии. В этом свете Черномазовы могут обернуться Богомазовыми, обретающими святость. Богомазами называли владимирских и суздальских иконописцев, развозивших образа своей работы по всей России.
Подобно тому, как развертывается в произведении идея братства, так изменяется и представление о земле. Одним из первых это заметил Вл. Соловьев, имея в виду конкретную христианскую традицию, которой, по мнению философа, придерживался и Достоевский: "И самая земля, по Священному писанию и по учению церкви, есть термин изменяющийся. Одно есть та земля, о которой говорится в начале книги Бытия, что она была невидима и неустроена и тьма вверху бездны (Быт 1: 2), - и другое -та, про которую говорится: Бог на земли явися и с человеком поживе, - и ещё иная будет та новая земля, в ней же правда живет (Откр 21: 3,5; 22:1-5)"13. Эта тринитарная формула земли в творчестве Достоевского реализовалась в культе матери-сырой земли, соположном культу Богородицы и преображенной земли - Софии.
Мотив преображения, главный в последнем романе Достоевского, задан не только названием, но и эпиграфом, играющим роль эмблематической подписи. В нем также выражена основная идея произведения, в самом тексте наглядно, "картинно" раскрывающаяся. Весь роман наполняет и утверждает смысл эпиграфа, что становится ясно из прощальной речи Алеши в эпилоге.
"Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пад-ши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода" (Ин 12:24). Этот эпиграф эмблематичен, во-первых, потому, что он взят из Библии - главного эмблематического источника. "Что за книга это Священное Писание, какое чудо и какая сила, данные с ней человеку! Точно изваяние мира и человека и характеров человеческих, и названо все и указано на веки веков. " (14, 265; курсив наш. - В. Б.). В данной характеристике схвачена основная функция эмблемы: наглядно, предметно указывать на вековечный смысл всего происходящего в мире и с человеком. В этом плане Библия фигуративна. В какой-то степени фигуративен и реализм Достоевского. Он умел соединять "мимоидущий лик земной" и "вечную Истину".
Во-вторых, эпиграф эмблематичен потому, что у него есть изобразительный аналог в виде классической эмблемы. Она, варьируясь, представлена на старинных картинках. На одной, например, изображено растение, сбрасывающее свои семена на землю. Надпись здесь - "Воскрешение". Подпись: "Подобно тому, как эти семена вновь прорастут и дадут новые растения, так и мы должны уповать на жизнь иную". На другой картинке нарисован колосок, лежащий на земле. Надпись: "Так он обретет жизнь". Это эмблема возрождения, того самого момента, "когда наши тела, пролежав в земле, подобно зернышку, положенному в почву, восстанут к новой жизни"14.
Данная эмблема сюжетно и вербально заключает последний роман Достоевского: "- Карамазов! - крикнул Коля, - неужели и взаправду религия говорит, что мы встанем из мертвых и увидим опять друг друга, и всех, и Илюшечку? - Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу все, что было, - полусмеясь, полу в восторге ответил Алеша" (15, 197). В письме Н. А. Любимову 29 апреля 1880 г. автор так представил надгробную речь Алексея Карамазова: в ней "отчасти отразится смысл всего романа" (30], 151).
"Братьях Карамазовых" большой круг - от эпиграфа к эпилогу и обратно15, реализуясь вербально. Но «эпиграф развертывается в романе не только символически, он входит как составная часть в текст, он показан, так сказать, "в действии"»16, повторяясь дважды (14, 259; 14, 281). В речах Зосимы идея эпиграфа разъясняется как идея креста, отвержения себя ради будущего воскресения и спасения. Фигуративно она соединяет Маркела - Зосиму -таинственного посетителя - Алешу - Илюшечку. Так возникает эффект эстафетной цепочки, иллюстрирующей путь Христа,намеченный в эпиграфе: пшеничное зерно падает в землю и "приносит много плода".
Можно сказать, что весь роман превращается в эмблематическое представление, изображение идеи эпиграфа в одном сцеплении с заглавием.
Примечания:
Выготский Л. С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1982. Т. 2. С. 350.
2 Тюпа В. И.
3 Бем АЛ. Личные имена у Достоевского // О Достоевском. Прага, 1972. С. 275.
4 "Братья Карамазовы"и поэтика памяти. СПб., 2000. С. 73.
5 Криницын А. Б. Исповедь подпольного человека: К антропологии Ф. М. Достоевского. М., 2001.,С. 349.
Белое СВ. Достоевский,и Карамзин // Белов СВ. Вокруг Достоевского. СПб., 2001. С. 157.
7 См. об этом: Указ. соч. С. 157; Волгин ИЛ. Родиться в России. М., 1991. С. 9.
8 Белое СВ. Указ. соч. С. 158.
9 Гачее
10 Там же. С. 237.
11 Мелетинский ЕМ. О литературных архетипах. М., 1994. С. 112.
См. об. этом: Альтман М. С Достоевский: По вехам имен. Саратов, 1975. С. 115-117.
13 Три речи в память Достоевского, 1881-1883 // Властитель дум: Ф. М. Достоевский в русской критике конца XIX - начала XX в. СПб., 1997. С. 66.
14 Максимович-Амбодик Н. М. Символы и эмблемы. СПб., 1811.
См. также: Томпсон Д. Э. Указ. соч. С. 310.
16 Достоевский и Евангелие // Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1994. С. 182.