А. Г. Достоевская - Ф. М. Достоевскому. 24 июня 1875

134. А. Г. ДОСТОЕВСКАЯ - Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ 

<В Эмс.>

Ты не знаешь, дорогой и бесценный мой Федичка, в каких страшных сомнениях и мучениях я провела весь вчерашний день до получения от тебя телеграммы. Из вчерашнего моего письма ты узнал, что в 159 No

С<анкт>-П<етербургских> Вед<омостей> от 20 июня было помещено извещение о серьезной болезни известного писателя Достоевского. Это же известие было перепечатано в четырех других газетах. Я сама ходила на ванны, чтоб прочитать, и затем подала телеграмму. Весь день я была как сумасшедшая, плакала, рыдала, представляла, что ты умер, упрекала себя, зачем я все эти дни была так покойна и весела, тогда как ты, может быть, в это время лежал на столе. У меня от беспокойства разболелся живот и поясница, так что я одно время сильно боялась, не произошло бы выкидыша. Я представить себе не могла, чтоб это известие не имело ни малейшего основания, и думала, что, верно, с тобой был сильный припадок и тебе пустили кровь, а ты вследствие этого отчаянно болен. Я решила, если от тебя получу телеграмму, что ты действительно болен или вовсе бы не получила телеграммы, то сегодня поехала бы к тебе; я бы с ума сошла или выкинула, если б знала тебя там больным и одиноким или оставалась в неизвестности. Дорогой мой, вот тут-то и поймешь, как любишь человека и как он дорог! Вечером пошла на почту и получила твое письмо от 18-го (отослано 19 июня); это меня несколько успокоило; но я окончательно успокоилась по приходе твоей телеграммы. Однако с чего они взяли, что ты болен, и какой это мерзавец им сообщил. Этого негодяя следовало бы повесить. Подумай, дорогой и неоцененный мой Федичка, что могло бы выйти? Я могла бы выкинуть вчера и, может быть, поплатилась бы жизнью и оставила тебя и моих бедных деточек одних. Страшно об этом и подумать. Милый мой ангел, мы с тобой предрянные люди, нужно нам было так привязаться друг к другу; лучше бы и спокойнее было бы, если б мы равнодушно относились и все предоставляли воле божьей. Бедные мои ребятишки вчера очень присмирели, а Федя шепотом спрашивает няньку: "Няня, да разве наш папа умер, что мама так плачет?". Нет, Федичка, не умер, а болен, ты помолись за него. И Федя, и Лиля за тебя жарко молились. Я спрашиваю: Федя, ты папу жалеешь? Жалею. Как же ты его жалеешь? Я его жалею, да не знаю, как жалею. Потом, когда получили телеграмму и я им сказала, что ты здоров, то Федя сказал, что он рад, но еще больше будет рад, когда ты к нам совсем приедешь. Лиля же выразилась, что сегодня верно такой день (1-ое апреля), когда всех обманывают. Вчера дети прыгали через траву, как здесь в обычае накануне Иванова дня.⁴⁹⁸

Ты мне пишешь про квартиру; мое мнение об этом я писала в двух письмах и потому не хочу повторять; если же ты находишь, что лучше приехать всей семьей и остановиться в гостинице, то сделай так, хотя всего бы лучше приехать на готовую квартиру. Если же в три дня не успеешь найти, то приезжай сюда. Если же найдешь, что тебе выгоднее приехать прямо сюда, чтоб хоть несколько написать романа с моею помощью, то, конечно, не трать этих трех дней в Петерб<урге>, а приезжай прямо. Вообще все предоставляю на твою волю.

От Ивана Гр<игорьевича> ни малейшего известия, но я не беспокоюсь. За вчерашний день поплатилась жестокою головною болью, от которой не спала всю ночь, а теперь хожу с подвязанной головой и не рассчитываю, что поправлюсь дня три. Мне говорят, что я похудела и даже постарела за вчерашний день ужасно. Негодный папочка, постараюсь тебя разлюбить, если это только возможно. Дорогой, ты ведь должен вознаградить меня за мою любовь, а потому купи мне марки в 3, 4, 6 Pfennig и в 1, 2, 3, 7 Kreuzer. Надеюсь, что это тебя не очень затруднит. Голубчик мой, напоминаю тебе еще раз, что следует купить для Анны Гавриловны сумочку для работы из красной кожи с украшениями, да и для Алекс<андры> Павловны⁴⁹⁹

Примечания:

⁴⁹⁸