А. Г. Достоевская - Ф. М. Достоевскому. 26 июля 1873

53. А. Г. ДОСТОЕВСКАЯ - Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ 

<В Петербург.>

Как мне тебя жаль, мой дорогой и милый Федичка! Ты в таком унынии и в таком тяжелом настроении духа (сужу по полученному сегодня письму), что если б была какая возможность, я непременно бы приехала тебя повидать. Успокойся, дорогой мой Федя! Дети совершенно здоровы, и Федя в ночь с субботы на воскресенье не падал с 4-го этажа, а спал преблагополучно в постельке.²⁵⁶ и все от твоего письма; ты мне кажешься таким убитым и печальным, что я себя упрекаю, зачем мы, сюда поехали. Милый мой, мы ведь опять скоро будем вместе и заживем семьей, дай только ребятишек немножко вылечить. Впрочем, нам не приходится теперь ходить на ванны, так как довольно сыро, а я боюсь простудить детей; будет еще хорошая погода, мы еще успеем взять свои 10 ванн. Когда я рассказала о твоем сне, то Люба сказала: напиши папе, что меня никто не бил и не станет бить. Ребятишки эти три дня на двор не выходят, а играют дома; Федя раскладывает карты по ковру и гадает; говорит: долога, тли (3) дологи, папа ну-ну-ну, значит, дорога, папа приедет. Потом заложит руки за спину, гуляет и говорит: мама, гляди, Федя фодит. Он необыкновенно вежлив и говорит мне: встаньте, идите, а не иди. Он вдруг полюбил яйца всмятку и говорит, что ему "ряпка коку даля". На днях Люба, кушая сама говядину, кричала на Федю: Федя, что ты говядины не ешь! Я спрашиваю: да тебе-то что за дело? -- Да мне его жалко! -- Отчего жалко? -- Если он говядины не ест, то Шенк его возьмет к себе в больницу, а мне его жалко. Играем дома в коршуны, причем коршун Федя преважно роет ямку и отлично отвечает на вопросы, зачем ему нужны камни. Детишками я очень довольна. Продолжаю читать Дело и пришла к убеждению, что все женщины должны сделаться медиками;²⁵⁷ думаем с Любочкой осенью поступить в Мед<ицинскую> Академию. Что касается моего горя, которое тебя так напугало, то я очень жалею, что написала. Я не думала, что ты так примешь к сердцу, тем более что писала, что оно относится до меня одной. Федя меня ударил нечаянно так сильно, что сломал мне зуб, правда, не на виду, но это меня до того опечалило, что я в первую минуту чуть не упала в обморок. Теперь я равнодушнее отношусь к этому несчастию. Я послала тебе письмо во вторник, но так как ты приказал мне написать немедленно, то я и исполняю приказание моего повелителя. А знаешь, мой дорогой дружок, мне все кажется, что ты приедешь в это воскр<есенье>, хотя ты этого не обещаешь? А как бы было хорошо. Буду ждать с нетерпением след<ующего> письма, а до тех пор не успокоюсь об тебе. Прокл<ятый> Клейн, нужно было уехать; просто денег нет. Как жаль, что ты сам не пошел, ты бы мог потребовать остальные экземпляры для проверки, может, у него проданы 80, а не 50.²⁵⁸ Они бы посовестились не показать, тем более что таково было наше условие. Во всяком случае непременно в первых числах сходи к ним и потребуй деньги, чтобы долго за ними не оставлять. Кланяйся маме и Ване. Цалую и обнимаю тебя много раз, биллионы раз, думаю, люблю, но не верю моему супругу; Федя говорит, что папу люблит (любит).

Милый Федя, у меня часто по тебе сердце болит.

²⁵⁶ См. письмо Достоевского от 23 VII 1873.