Ф. М. Достоевский - А. Г. Достоевской. 1 июля 1875

139. Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ - А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ

Вторник 1/13 июля <18>75. Эмс.

<В Петербург.>

Пишу тебе, голубчик Анечка, последнее письмо отсюда, а пойдет оно сегодня же. Все не соберусь выехать и отложил отъезд до послезавтра, 5г<о> е<сть> до четверга (в 6 1/2 часов утра). Все разные мелочи мешают: то прачка белья не несет, то бьюсь с укладкой чемодана: много вещей, трудно уложить. А между прочим захотелось хоть один лишний день еще полечиться. Завтра в среду будет ровно 5 недель моему лечению без одного дня. Я к тому, что действие вод в последнюю неделю оказывается столь ощутительным, что если б была возможность, то, ей богу, я бы остался еще на неделю или, по крайней мере, до субботы включительно (т<о> е<сть> до 5-го нашего стиля). Особенно удачно полоскание горла. Мерзавец Орт! Он до того небрежен с больными, благо что у него собирается по 50 больных в приемные часы! Он еще прошлого года должен бы был мне сказать о полоскании горла Кессельбруненом, а он ни слова, от грубейшей небрежности. [Но ужасно меня взволновали вот эти последние события] А впрочем думаю, что и 5 недель леченья довольно. К тому же здесь я беспрерывно простужаюсь: вот уже 4-й день дождь, ветер, вихрь и холод. Сегодня утром в 7 часов термометр показывал одиннадцать градусов Реомюра. От сырости у меня разболелись зубы, и я невыносимо страдаю. Я этому не мог бы поверить: все корни зубов, которые все у меня остались -- заболели, как будто и впрямь зубов полон рот, а передний уцелевший зуб до того болит, что за ночь вспухла десна и теперь тяжело носить вставную челюсть. В четверг постараюсь наверно выехать. Не знаю, получу ли еще от тебя здесь письмецо и не перестала ли ты уже писать в Эмс, по моей же просьбе. Последнее письмо, в котором пишешь, что у тебя головная боль, меня сильно беспокоит. Бог знает, может, ты что и скрываешь. Ну до свидания, ангел мой, писать больше нечего, а надо стараться поскорее увидеться. Тяжелая мне дорога предстоит. Да и роман меня мучает. -- Денег у меня, кажется, не достанет, если придется в Петербурге заплатить за месяц вперед за квартиру; впрочем, не знаю, но не беспокойся; в случае нужды прихвачу капельку у Тришиных⁵⁰⁵ Егоровну⁵⁰⁶ она оставила в Венеции, где та купается в море. Мы на лету только сказали несколько слов; но вчера и сегодня я их не встречал; вероятно, так и уеду, не встретив.

Милый Федя, милая Лиля! Как они меня любят! Наконец-то выберусь из этой подлейшей дыры и обниму вас всех. До свидания, целую вас бессчетно, в виде предисловия, а потом

⁵⁰⁵ Речь идет о петербургском ростовщике И. Л. Тришине и его брате, имена которых нередко упоминаются в переписке Достоевского за эти годы -- обычно в связи с намерением занять у них ту или иную сумму (см. ЛН, т. 83, 365).