Ф. М. Достоевский - А. Г. Достоевской. 10 августа 1879

202. Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ - А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ 

<В Старую Руссу.>

Получил твое письмо от 5-го авг<уста>. Благодарю за него чрезвычайно, но мне до того здесь скучно, что и письма уже не веселят. К тому же мысль: что это писано 5 дней назад, а теперь, сейчас, могло бог знает что с вами произойти, а потому хоть и рад письму, но все-таки остаюсь с беспокойными подозрениями. Ты? голубчик, пишешь, что скука ничего: ах, как ты ошибаешься. Эту каторгу почти уже нельзя выносить больше, каждый раз как я прежде бывал в Эмсе, всегда находились какие-нибудь знакомые русские -- нынче никого и все подлейшие <...> рожи и все молчание и уединение. Даже музыка подлейшая: капельмейстер играет только свои вальсы, да какую-нибудь самую безвкуснейшую шушеру. Даже в читальной журналов русских всего только Москов<ские> Ведомости, страшно опаздывающие, и мерзкий Голос, который меня только бесит.⁷⁰⁸ Спрашиваю, что с ним, и узнаю от прохожих немцев, что у него уже целый месяц воспаление в глазах (сильное мучение), а отец сапожник не хочет свести его к доктору, чтоб не истратить несколько пфеннигов на лекарство. Это меня ужас как расстроило, и вообще нервы у меня ходят, и я очень угрюм. Нет, Аня, скука не ничего. При скуке и работа мучение. Да и лучше каторга, нет, каторга лучше была! Ты смеешься, хорошо тебе.

Орт пересадил меня совсем на Кессельбрунен. Что до Орта, то каждый раз, как придешь к нему, он имеет такой вид, как будто забыл о тебе совсем и обо всем, что предписал тебе. Но Кессельбрунен он, на мои расспросы, разъяснил мне, что химический состав его почти тот же, что и у Кренхена, и эффект на болезнь тот же, но сильнее действует, потому что 10-ю градусами горячее и содержит в себе больше железа, чем Кренхен. Кеесельбрунен-де укрепит организм железом и сильнее подействует. Таким образом я по утрам выпиваю 4 стакана Кессельбрунена, а после обеда 2 стакана Кренхена, но думаю, что и после обеда Орт Предпишет Кессельбрунен. К возбуждающему действию Кренхена я под конец привык было, и кошмары прекратились, а пуще всего вздрагивание и пот по ночам (до 3-х раз переменял рубашку). И вот вчера, только что успел пересесть на Кессельбрунен -- опять ночью кошмары и опять потение, так что уж тут решительно действие воды. Но какова же моя восприимчивость к действию воды. Серьезно думаю, что и мрачное расположение духа в последние два дна у меня от Кессельбрунена. Но скука, скука невыносимая. С кашлем как будто полегче по ночам, но вообще много кашляю. Отхаркивание легкое, но мало помогает при кашле. От этих кошмаров и вставаний ночью сплю я мало, часов 6 или даже 5 всего в ночь, а потому еще пуще расстраиваются нервы. К ночи, вечером -- такая тоска, что хоть бы и не смотреть ни на что. Ты пишешь, что скоро кончится, а меж тем завтра только наступает половина срока моего лечения и остается целая вторая такая же половина. А рожи и морды на ваннах, особенно женские, <...> а толпа, а давка -- черт знает что такое! И на это было тратить 700 р.! Одно только утешение в надежде, что подействуют воды, так как, видимо, я к ним ужасно восприимчив. Силами я, кажется, поправляюсь, есть и аппетит большой, но желудок варит жестко. Всюду стоят лотки с фруктами; превосходные персики, виноград, груши, и все довольно дешево, и все мне запрещено, ешь одну говядину. Обед мне приносят сытный, но грубый. Рыба всего раз в неделю. Грубейшие пудинги каждый раз и 3 мясных блюда, из которых хоть на одном да сплутуют. Например, присылали мне одно немецкое блюдо: свиную кожу, содранную с мясом и так зажаренную. Здесь кормят этим слуг, и служанка сказала мне, что ее каждый раз тошнит. Сказала она по поводу того, что меня при ней вырвало. Присылали же ее часто, каждый раз тошнило и наконец вырвало. Я запретил приносить. А то вчера прислали курицу жареную. Стал я ее есть и, можешь себе представить, какой фокус: взята курица и с нее сняли все мясо, все до атома, так что голые кости как бы отполированы, а затем все прикрыто превосходно зажаренной куриной кожицей, так что сверху кажется как бы целая курица, но чуть тронешь вилкой, и под кожей 1 скелет. Я запретил приносить такое немецкое блюдо впредь, равно как и мороженое; 24 град<уса> в тени, девушка выходит из отеля Гедека, откуда я беру обед, и несет его 200 шагов до нашего Hotel d'Alger. Мороженое наполовину растает. Затем я сажусь за суп, за жаркое, за соус и все время смотрю, как дотаивает последнее мороженое. В результате кислая красная вода.

Но довольно, все письмо только о себе. Наверно назовешь меня эгоистом. -- Главное в твоем письме это Нил. Писать буду непрерывно, но боюсь, чтоб не простудились дети дорогою, у вас все дожди и холода, да чтоб не случилось чего, боже сохрани. Деток поцалуй. В Москву хоть и съедутся зачем-то, но раздел наверно не состоится.⁷⁰⁹ Не написать ли Андрею Михайловичу, чтоб он нам; сам, по совести (я ему верю) выбрал участок. А впрочем, не знаю. Начал писать далее роман. Так как ты присылаешь письма довольно постные, то и я на сей раз не выказываю чувств моих, как прежде, хотя и подтверждаю все, что писал прежде. Люблю-то тебя побольше, чем ты меня, это уж конечно. До свидания, крепко и горячо тебя обнимаю, так как обнимаю каждую ночь во сне.

Деток цалую и благословляю, каждый день благословляю их и молюсь за них. -- Береги свое здоровье, здоровье, здоровье. А то расстроишь и свои нервы, и тогда на что мы оба будем похожи? Всем поклон.

Опять и еще 1000 раз целую тебя.

1000 раз поцеловать можно. Но написать, что целуешь 10 000 000 000, как ты написала -- это уж явная ложь. Ноли-то легко ставить, а на деле?

Не в 100 000 000 000-х дело Дорогая ты мая Анька.

Пиши, непременно пиши. А то если и от вас не будет писем -- что будет со мною? Вот написал тебе письмо и как-будто душу отвел, развеселился. Накануне поездки к Нилу мне наверно напишешь, и я, конечно, пойму, что в дороге писать не так удобно.

Скажи деткам что-нибудь от меня милое. Я все об Алеше⁷¹⁰ думаю, здесь очень много таких, как он, с виду.

Примечания:

⁷⁰⁸ Начиная с 60-х годов в письмах Достоевского можно встретить гневные, полные сарказма отзывы об Андрее Александровиче Краевском (1810--1889) и его газете "Голос". В 70-х годах в "Голосе" заметно усилилась полемика с консервативной печатью, особенно с газетой М. Каткова "Московские ведомости". В фельетонах-статьях "Голоса" под заглавием "Литературные и общественные курьезы" (1872--1873) и "Литература и жизнь" резко критиковались "Гражданин" В. Мещерского и "Русский вестник" М. Каткова, то есть как раз те органы, в которых активно сотрудничал Достоевский. С либеральных позиций "Голос" А. А. Краевского выступал против помощи сербам и черногорцам в их военном конфликте с Турцией в 1876 г. и против самого участия русского народа в войне с Турцией в 1877--1878 гг. В этих статьях "Голоса" высказывались взгляды, полностью противоположные позиции Достоевского, объяснявшего политику России братскими чувствами русского народа к славянам (см. письмо Достоевского к С. Д. Яновскому от 17 XII 1877 -- III, 285). Подробнее о взаимоотношениях Достоевского с газетой "Голос" см. специальную работу: Виноградов В. В. Об авторе сатиры на А. А. Краевского и его газету "Голос". -- "Русская литература", 1969, No3.