160. Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ - А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ
Эмс. 2/14 августа. Понедельник. <18>76.
<В Старую Руссу.>
Дорогая моя милочка Анечка, вчера получил твое письмецо от вторника 27 (пошло 28). Рад, что вы все здоровы, но ты наколола палец, боюсь, чтоб не разболелось, как у меня 10 лет назад. Во всяком случае с нарывом, должно быть, страдала. Сумела ли лечить-то? -- Насчет няньки я все тех же мыслей, как и прежде, и не успокоюсь до тех пор, пока не будет няньки. Пойми, голубчик, что когда я приеду, то тебе втрое тяжелее будет ходить за детьми, да и нам будет это страх не сподручно во всех отношениях. Ты говоришь, что дети ведут себя хорошо, но. смотреть-то ведь все-таки за ними надо же. Хорошо, кабы ты взяла побольше ванн еще до моего приезда. -- Я все в той же уверенности, что выеду в субботу, 7-го августа; так и готовлюсь. Надоело мне здесь, как каторга, несмотря на то, что дни стоят восхитительные, зато просто замучила удушающая невозможная жара. 26 градусов в тени, и это почти уже две недели. Поди работай в такое время. Ты спрашиваешь насчет гаргаризации? Но ведь я об этом писал; не знаю, что будет, а полощу горло прилежно. Непременно что-нибудь будет, эмские воды действуют сильно. Если хочешь всю правду, то я склоняюсь к одному заключению, к тому именно, что курс мой должен быть в 6 недель, а не в 4. Здесь курс двух видов: в 4 и в 6. На одних довольно 4-х, Другим мало и им 6. Это здесь по старому вековому опыту. Мне страшно помогли воды 3-го года, когда они совсем переродили меня. Тогда я лечился 5 недоль и 5 дней. Прошлый же год я лечился всего 4 недели и 5 дней, и уже действие вод было не совсем такое. Если б возможно было пробыть и нынешний раз 6 недель, то, может быть, что-нибудь и вышло бы вроде 3-го года. Но ведь нет никакой возможности пробыть 6 недель ввиду Дневника. К тому же утешаюсь, что все это -- лишь одно мое предположение. Иные лечутся всего 3 недели. Прошлая зима была очень тяжела погодой, а потому и чувствовал себя хуже, чем 3-го года. К тому же ощущаю, что питье вод сильно на меня действует, т<о> е<сть> нынешний год. В первую половину лечения обыкновенно расстраиваются нервы, снятся кошмары и проч.: это признак, что воды сильно подействовали. Никогда не было этого расстройства и таких кошмаров, как в этот раз. Стало быть, и думаю, что воды подействовали. Теперь у меня нервы здоровы, аппетит хороший, силы больше и проч. и проч. Об этом я писал уже.
по расчету, не более 1 листа и 4-х страниц. Значит, большую половину придется кончить в Ст<арой> Руссе. О содержании уже и не говорю, плох.569 На этот счет я в очень дурном расположении духа. А впрочем, увидим. В Ст<арой> Руссе выгадаю себе minimum 10 дней работы, если только не будет припадка. -- Очень сержусь на тебя, зачем не ходила ни к Славянскому, ни к Вейнбергу, ни в театр. Несравненно бы сделала мне больше удовольствия, если б пошла, да мало того: взяла бы ложу, а в ложу детишек. Им пора повидать комедию. Ну да не будет же этого. Ворочусь, и всю эту зиму ты должна не отказывать себе в удовольствиях. Я так хочу, слышишь ли, иначе я буду несчастлив.
Здесь у меня все по-прежнему. За небольшие письма и наскоро -- не сердись. Право, слишком много дела. Ну да скоро встретимся, тогда обо всем переговорим. (Ради бога, к тому времени найди няньку, и не торопись, а получше). Деток перецелуй, говори им, что я скоро приеду. Полагаю, что буду 12. Распорядись насчет лошадей. Жду не дождусь, когда обниму тебя. Долго я пробыл без тебя (не в одном в этом отношении я говорю, а душа истосковалась. Иногда нападает вдруг ужасный и внезапный страх: не случилось ли с вами чего?). Да и говорить с тобой хочется, душой поделиться, слишком долго я пробыл один. Да и в этом отношении пора бы нам встретиться (ух пора!), Анька, Ангел ты мой, все мое, альфа и омега! А, так и ты видишь меня во сне и, "просыпаясь, тоскуешь, что меня нет". Это ужасно как хорошо, и люблю я это. Тоскуй, ангел мой, тоскуй во всех отношениях обо мне -- значит, любишь. Это мне слаще меду. Приеду, зацалую тебя. А ты мне снишься не только во сне, но и днем. Но обожаю и не за одно это. Ты в высшей степени мне друг -- вот что хорошо. Не изменяй мне в этом, напротив, умножь дружбу собственной откровенностью (которой у тебя иногда нет), тогда у нас пойдет еще в 10 раа лучше. Счастье будет, Анька, слышишь.
Не понимаю, для чего я так понадобился Языкову. Пустяки какие-нибудь. Елисеевы опять [вчера] повернули ко мне и любезнее чем когда-либо. Ну да все равно. Хотели уехать 5-го, но теперь как-то оттягивают. Боюсь, чтоб не пришлось возвращаться с ними в одном поезде. Это беда. Но довольно. Еще раз напишу в пятницу. Тогда напишу наверно, когда выеду, и все-таки ты письмо получишь дня за 2 до моего приезда. А теперь цалую тебя всю, жадно, с мучением и ножку твою бессчётно. Люби меня и жди меня. Деток благословляю, сохрани их бог.
Твой весь весь
589 "Дневника писателя" за 1876 г., слабо связанного единой идеологической линией.