Ф. М. Достоевский - А. Г. Достоевской. 28 июня 1874

68. Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ - А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ 

Эмс. Пятница 10-го июля нового стиля/28 июня <1874.>

<В Старую Руссу.>

Вчера, 9-го/27 получил твое бесценное послание, ангел мой Анечка, и оно меня чрезвычайно утешило: получил я его в 8 часов утра, идя от источника, а как раз, в ту ночь, ровно в полночь был у меня во сне припадок, который чрезвычайно расстроил меня до того, что я уж вчера и не отвечал тебе: буквально не мог; да и теперь, хоть хожу, говорю, а писать очень трудно, все болит, и в голове каша, и грустно. Впрочем, ты ведь знаешь. -- Припадок был в постели и без последствий, и никто не слыхал его. Полагаю, что не из самых сильных. Зато, думаю, что теперь на некоторое время отделался. -- У меня и в Петербурге после припадка происходило обыкновенно весьма сильное скопление мокроты в груди и кашель усиливался, дня на три. Так и здесь; но, кажется, Кренхен оказывает некоторые успехи: все-таки меньше и мокроты, и кашля, и легче дышать, и не ноет по ночам в груди. Полагаю теперь наверно, что хоть какая-нибудь польза от моего здешнего лечения останется. Но не надеюсь очень большой пользы. Не знаю только, как устроится все дело: я пью Кренхен вот уже 2 недели и то первую неделю пил всего только по три стакана без молока. Через 11 дней будет ровно месяц моему здешнему питью вод. И однако же неделю я пил Кессельбрунен, совсем другой источник, а это в счет, по-моему, не должно идти. Кошлаков же приказывал Кренхен с молоком пить 6 недель. Итак, очень думаю, что если пойдет леченье на лад, то доктор оставит меня еще хоть на неделю пить Кренхен. Ну, а если на две? Ведь придется остаться, хотя это было бы мне ужасно тяжело: скука терзает меня, изгрызла меня в этой скверной дыре. Что за публика, что за рожи! Какие подлейшие немцы! Немцы с "вывертом". Русских здесь наполовину, про них и говорить нечего; всегда грустно смотреть на русских, толкающихся заграницей; бессодержательность, пустота, праздность и самодовольство во всех возможных отношениях. Не глядел бы на них, но здесь и гулять негде; или толкись на пространстве весьма тесном для такой публики, или уходи в горы, но дальше, потому что ближайшие тропинки все полны. А дальше идти нельзя; мне сказали, что с моею грудью положительно вредно уходить далеко по горной дороге, ибо слишком большое усилие надо делать, чтоб взбираться туда. А в довершение счастья у нас жара собачья: вот уже дней пять 26 и 27 град<усов> в тени Реомюра. Я, как во Флоренции, меняю по три рубахи в день. Но во Флоренции хоть вечером-то можно было выйти, а здесь в половину уже 8-го все больные уходят домой, Л гуляют только здоровые, которых много и которые, черт знает зачем, рода наехали. Чуть зайдет солнце за горы (смеркается рано, в 9 часов почти ночь), то сейчас же начинается сырость. Да и днем, когда кругом точно печка, нет-нет да" вдруг и потянет прескверный, свежий ветерок, но вовсе уже не целительный, а губительный, точно сквозной. Все эти ггысячи людей ходят в совершенно летних костюмах; один только я, хоть и в [зимнем] летнем жилете, но в зимнем пиджаке и потею ужасно. Сшить же платье из коломянки не решаюсь: во-1-х, просят нестерпимо дорого, а во-вторых, приехав сюда, я заказал белый жилет портному, которого мне указали как лучшего. Что ж, он только 3-го дня (т<о> е<сть> слишком 2 недели спустя) доставил его, несмотря на то, что я заходил каждый день. Сверх того короток, морщит и матерья подлейшая (пике). Я заплатил деньги, три талера, но носить вряд ли буду. Итак, можно ли здесь заказывать? Во всем Эмсе только 2 портных, что тут делать. Мне надо было помады купить после ванны, и француженка запросила с меня 2 талера за помаду. Я стал браниться и торговаться, и она уступила за талер.

Здесь есть, с которыми, я раскланиваюсь из русских, из тех, которые, увидя вас, вечно подходят рекомендоваться. Один из них (держит себя большим джентльменом) уверяет, что встречал меня у Полонского.320 Сюда приезжает по понедельникам висбаденский поп Тачалов,321 что это он обращает старокатоликов. И ведь удается каналье уверить, тогда как глуп, как бревно, и срамит нашу церковь своим невежеством перед иностранцами. Но в невежестве все они один другому не уступят.

Твое письмецо и рассказы твои о детках меня оживили; я был в таком грустном настроении после припадка, а оно как раз и пришло. Пиши, ангел мой, почаще, мне очень тяжело. Перечитал письмо раза четыре. Спасибо, что меня любишь, я тебе верю, и это одно меня здесь поддерживает. Про деток рассказывал вчера княжне Шаликовой. Она вчера уехала в Рейхенгалль, в Баварский Тироль. Это прелестная, хотя отчасти и комическая, старенькая старушка, слишком чувствительная, слишком восторженная, но истинно добрая. Она ужасно просила меня познакомить ее с тобою, если она приедет зимой в Петербург. Это будет хорошо, потому что она совсем нескучна! -- Работы мои на время припадка (дня 4) совсем оставил. Не могу совсем. Не хотел бы еще с кем-нибудь знакомиться, и потому постараюсь сидеть больше дома, да и ноги болят, и голова тоже. Хозяйка то и дело что приписывает мне на счете и кормить начинает хуже. В эту жару у меня и аппетит стал хуже, и желчи больше. А здесь аппетит дело важное: [первый] главнейший признак, что воды действуют. -- Милая Анечка, ну вдруг случится, что, видя хорошее действие вод, доктор усадит меня недели на 2 лишних (а если в самом деле будет польза, как же можно мне бросать дело и бежать?). Тогда ведь тебе придется, пожалуй, (хотя не думаю) одной переправляться в Петербург из Руссы. Впрочем, повторяю, не думаю, чтоб так было, и время все-таки будет мне к вам явиться. -- Напишу тебе еще дней через 5. Пиши тоже. Здесь почти нет никаких русских газет. Московск<ие> Ведомости, да и те вот уже больше недели как не приходят. -- Обнимаю тебя тысячу раз; ты одна у меня в сердце и в душе, и во сне. Деток милых благословляю и цалую. Каждый день по нескольку раз вспоминаю их милые личики. Скажи им, что я их цалую и говори с ними обо мне почаще. Пей воду и старайся поправиться. Совещайся с доктором, когда надо, не скупись. Чуть что у вас случится или, не дай бог, сама заболеешь, -- сейчас же извести. -- До свидания, больше решительно написать не могу, механически не могу; голова кружится, и все болит (после припадка). -- Сидишь дома без движения, в тени, и то потеешь. Ночью сегодня я пять раз переменил рубашку. Обнимаю тебя тысячу раз. Твой весь, тебя одну любящий сердечно и всегда

Ф. Достоевский.

Примечания:

320 С поэтом и критиком Яковом Петровичем "Время" были напечатаны роман в стихах Полонского "Свежее преданье" (1861, No 6, 10; 1862, No 1), а также несколько его стихотворений и заметок. В 70-х годах они встречались в доме Е. А. Штакеншнейдер (см.: Штакеншнейдер Е. Дневник и записки. М. --Л., 1934, с. 454--465), а в зиму 1878--1879 гг. -- в доме самого Полонского, на его популярных литературных "пятницах" (см.: Леткова Е. О Ф. М. Достоевском. Из воспоминаний. -- В кн.: Звенья, т. I. M. --Л., 1932, с. 459--470).

321 Арсений Васильевич (?--1890) -- протоиерей православных церквей в Висбадене и Париже, духовный писатель.

 
Раздел сайта: