Э. Ф. ДОСТОЕВСКОЙ
11 (23) октября 1867. Женева
23/11 октября 67. Женева.
Благодарю Вас очень, добрая и многоуважаемая Эмилия Федоровна, за письмо Ваше; теперь, по крайней мере, имею хоть какие-нибудь об Вас сведения. Вчера отправил письмо к Паше, хотел писать вчера же Вам и Феде и не успел. Да и лучше, что пойдет порознь, а не все в одном пакете, потому что письма иногда пропадают (это было), так один пакет затеряется, другой дойдет; хоть какое-нибудь да известие. Рад, что Вы, слава богу, здоровы, и очень грущу, что денежные обстоятельства у Феди плохи. А я, вообразите, слышал здесь, что Вы, будто бы, какое-то вспоможение получили (так и думал что от Литературного фонда, потому что откудова же?), и очень-очень обрадовался. (Слышал не от Анны Николавны). У самого меня денег нет и как только подумаю, бывало, об Вашем положении, так тяжело самому станет. Судите же, как был я рад, за Вас, этому известию. И вот оказывается, что всё неправда и что Вы ничего не получали!
приготавливаться. Между тем климат в Женеве не по мне; тут беспрерывные ветры и перемены погоды. Припадки мои обнаружились с самою полною силою. Нужно хоть куда-нибудь, а поскорее выезжать. Я работаю, и мне надо теперь много и беспрерывно работать, чтобы чрез несколько месяцев понадеяться на порядочную сумму; а до тех пор надо жить. Не знаю, помогут ли мне хоть капелькой из "Русского вестника" (куда я еще ничего не выслал). Катков между тем поступал со мной так благородно, что я не знаю, как и благодарить его: я перебрал у него много денег вперед (еще до женитьбы на свадьбу взял денег, и с тех пор он никогда ни отказывал, хотя, в сущности, за границей мы жили довольно-таки скромно, и много-много что каких-нибудь рублей 250 я истратил нерасчетливо. Всё же остальное время мы тратили не более 100 р. в месяц. Никак). Теперь же не знаю: Катков не один в "Р<усском> вестнике", и, может быть, мне и откажут на время. Я просил самую малость, - иначе мне совершенно жить нечем. Сидим здесь без копейки.
Но может (?), впрочем, случиться, Эмилия Федоровна, что мне рублей 100 и пришлют. В таком случае я просил прислать мне еще 60 р. сверх того, и выслать эти 60 р. на имя Аполлона Николаевича Майкова. (Аполлону Николаевичу я писал). Из этих 60 р. возьмите, Эмилия Федоровна, себе 40 р. Остальные 20 я просил выдать Паше, если ему очень надобно. Он, кажется, до сих пор у Вас живет. В таком случае эти 40 р. Вам сколько-нибудь, хоть капельку, помогут. Аполлон Николаевич до сих пор выдавал ему хоть немного денег. Я бы желал, чтобы Паша делился с Вами, если он у Вас ест и пьет. Очень, очень бы был рад хоть сколько-нибудь Вам еще помочь; но всё неверно, всё зависит от моей работы и на всё нужно время, а я еще всё хвораю вдобавок; да и сам с беременной женой сижу без одной копейки.
Эти 60 р. может быть придут, а может быть и нет; это главное; я ничего не знаю наверно. Надеюсь только. Но если придут (на имя Майкова, так я просил), то именно, кажется мне по расчету, должны прийти теперь, в то время как получите это письмо, - может быть несколько раньше, может быть, несколько позже. Но, повторяю, очень может быть, что и не придут совсем. Желал бы очень, чтобы пришли, потому что хоть капельку помогли бы Вам. Майкова я об этом уведомил. Хорошо бы, если б Вы к Майкову наведались и спросили (1) (можно даже сказать, что я писал Вам, в виде предположения, что, может быть, пришлют). Сомнения нет, что Майков и сам Вам доставит, если только пришлют ему. Но, может быть, будет и ждать Вас, - не знаю. Прошу только Вас обо всем этом и о моем адрессе не говорить никому. Лучше будет. Я бы очень желал тоже, чтобы 20 руб., которые я предназначаю Паше, были выданы ему Аполлоном Николаевичем, совершенно по воле и усмотрению Аполлона Николаевича.
Обнимаю всех и целую и всем передаю мой искренний и глубокий поклон. Феде пишу, Мишу и Катю целую. Коле скажите, что очень его люблю и часто о нем думаю. Тоже и Саше и ее семейству. Как бы хорошо было, если б Миша старался искать что-нибудь посерьезнее, чем скрипка. Стоит только начать приучаться. Не оставьте Пашу. Будьте уверены, Эмилия Федоровна, в моей всегдашней, твердой и горячей привязанности к Вам и ко всему семейству нашего доброго, незабвенного Миши. Плохо только то, что средства мои слишком всегда плохи, и, уж конечно, главное, оттого, что долги доели, а их еще года на два хватит. Мечтаю, воротясь в Петербург, начать издавать еженедельный журнал в моем роде, который я придумал. Надеюсь на успех, только, ради бога, не говорите никому ничего заране.
Про Милюкова я уже слышал давно. Эки бедные дети и экой смешной человек! Смешной и дурной. Я бы даже желал, чтоб она егo обобрала. Жаль Кашиных. Анна Григорьевна теперь иногда хворает (в ее положении), велела Вам очень кланяться и передать, что она искренно и глубоко Вас любит. Адресс мой покамест тот же: Genиve, poste restante. Хозяину Алонкину я напишу; но уведомьте меня, как его имя и отчество. Пишите о своих делах подробнее. Если б я был в Петербурге, мне (2) было бы лучше. Что делать! До свидания, Эмилия Федоровна.
Федор Достоевский.
Примечания:
(2) было: у меня