Федор Достоевский: Достоевский Ф. М. - Достоевскому М. М., 27 августа 1849

27 августа 1849. Петербург. Петропавловская крепость

Очень рад, что могу тебе отвечать, любезный брат, и поблагодарить тебя за присылку (1) книг. Особенно благодарен за "Отечест<венные> записки".¹ ², так что мои письма гораздо подробнее твоих. Но это в сторону; после поправишься.

Насчет себя ничего не могу сказать определенного. Всё та же неизвестность касательно окончания нашего дела. Частная жизнь моя по-прежнему однообразна. Но мне опять позволили гулять в саду, в котором почти семнадцать деревьев. И это для меня целое счастье. Кроме того, я теперь могу иметь свечу по вечерам, и вот другое счастье. Третье будет, если ты мне поскорее ответишь и пришлешь "Отечественные записки"; ибо я, в качестве иногороднего подписчика, жду их как эпохи, как соскучившийся помещик в провинции.³ Хочешь мне прислать исторических сочинений⁴. Это будет превосходно. Но всего лучше, если б ты мне прислал Библию (оба Завета). Мне нужно. Но если возможно будет прислать, то пришли во французском переводе. А если к тому прибавишь и славянский, то всё это будет верхом совершенства.

грудную боль, которой прежде никогда не бывало. Да к тому же, особенно к ночи, усиливается впечатлительность, по ночам длинные, безобразные сны, и сверх того, с недавнего времени, мне всё кажется, что подо мной колышется пол, и я в моей комнате сижу, словно в пароходной каюте. Из всего этого я заключаю, что нервы мои расстроиваются. Когда такое нервное время находило на меня прежде, то я пользовался им, чтоб писать, - всегда в таком состоянии напишешь лучше и больше, - но теперь воздерживаюсь, чтоб не доканать себя окончательно. У меня был промежуток недели в три, в который я ничего не писал; теперь опять начал. Но всё это еще ничего; можно жить. Авось, успею поправиться.

Ты меня просто удивил, написав, что, по твоему мнению, московские ничего не знают об нашем приключении.⁵ Я подумал, сообразил и вывел, что это никаким образом невозможно. Знают, наверно, и в молчании их я вижу совершенно другую причину⁶. Впрочем, этого и ожидать должно было. Дело ясное.

Как здоровье Эмилии Федоровны? Что это какое ей несчастие! Вот уже второе лето ей приходится так нестерпимо скучать! Прошлый год холера и другие причины, а нынешний уж бог знает что! Право, брат, грешно впадать в апатию. Усиленная работа con amore - вот настоящее счастье. Работай, пиши, - чего лучше!⁷

⁸ А тем не менее номера "Отечественных записок" по-прежнему пребогатые, конечно не по части беллетристики. Нет статьи, которая читалась бы без удовольствия. Отдел наук блестящий. Одно "Завоевание Перу" - целая "Илиада" и, право, не уступит прошлогодней "Завоевание Мехики". Что за нужда, что статья переводная!⁹

Прочел я с величайшим удовольствием вторую статью разбора "Одиссеи"; но эта вторая статья далеко хуже первой, Давыдова. Та была статья блистательная, особенно то место, где он опровергает Вольфа, написано с таким глубоким пониманием дела, с таким жаром, что этого трудно было и ожидать от такого старинного профессора. (3) Даже в этой статье он умел избежать педантизма, свойственного всем ученым вообще, а московским в особенности.¹⁰

Из всего этого ты можешь заключить, брат, что книги твои доставляют мне чрезвычайное удовольствие и что я благодарен тебе за них донельзя. Ну, прощай; желаю тебе всякого успеха. Пиши поскорее. Весьма не худо бы ты сделал, если б написал москвичам о наших делах и формально спросил бы их, в каком состоянии дело о деревне?

Целуй всех детей. Я думаю, что в Летний-то сад их водят. Кланяйся Эмилии Федоровне и всем, кого увидишь из знакомых. Ты пишешь, что хотел бы видеть меня... Когда-то это будет! Ну, до свидания.

Напиши мне, кто такой г. (Вл. Ч.), помещающий свои статьи в "От<ечественных> зап<исках>". Да еще: кто автор paзбopa (5) стихотворений Шаховой в июньском номере "Отечеств<енных> записок"¹¹. Узнай, если можно.

Между 10-м и 15-м сентября мои деньги, брат, выйдут. Если можно будет, помоги мне опять. Нужно немного. Есть у меня счет с Сорокиным за "Бед<ных> людей", но позабыл сколько; впрочем, сумма крайне ничтожная. Он почти всё заплатил.

Является ответом на письмо М. М. Достоевского от 18 августа 1849 г. (см.: Искусство. М., 1927. Кн. 1. С. 112—113). Ответное письмо M. M. Достоевского от 10 сентября 1849 г. см.: Там же. С. 113—114.

¹ Ранее, в письме от 23 июля 1849 г., M. M. Достоевский сообщал, что послал в Петропавловскую крепость пять томов «Отечественных записок» (вероятно, имеются в виду ежемесячные номера); 18 августа он писал о пересылке еще «1-го, 2-го и 8-го нумеров». Таким образом, в общей сложности Достоевский получил все вышедшие к этому времени номера журнала за 1849 г. (с января по август), в том числе № 1, 2 и 5 с «Неточкой Незвановой»; о № 5, вышедшем уже во время заключения Достоевского, А. А. Краевский посылал специальный запрос в III Отделение и получил дозволение ранее разрешенные цензурой повести арестованных Достоевского и Пальма оставить «в упомянутом №, но с тем, чтобы под ними не означались фамилии сочинителей» (см.: Гроссман. Жизнь и труды. «третьей части <...> романа», напечатанной без его «надзора» T. XXVIII₁. С. 155—156). Кроме «Отечественных записок» в августе Достоевскому была отправлена «История тридцатилетней войны» Шиллера (см.: Искусство. Кн. 1. С. 112—113).

² «Ты пеняешь мне за то, что я мало пишу к тебе, милый друг мой; ради всего святого не пеняй и не сердись. Право, это не от лени. Мне всегда становится грустно, когда я принимаюсь писать к тебе, а наводить тоску и на тебя мне бы не хотелось», — отвечал на упрек брата M. M. Достоевский в письме от 10 сентября 1849 г. (Там же. С. 114).

³ Достоевский шутит, откликаясь на следующие слова в письме брата от 23 июля 1849 г.: «... рецензент его («Современника». — известный под именем Иногороднего подписчика, исписался до последних пределов...» (Там же. С. 111). «Письма Иногороднего подписчика...» — литературные фельетоны А. В. Дружинина: они построены в форме беседы автора с провинциальным соседом-помещиком, неудавшимся литератором и «просвещенным читателем». Достоевского задел отзыв Дружинина о романе «Неточка Незванова» в февральском и мартовском «Письмах...» за1849 г. (см. об этом: наст. изд. Т. 2. С. 574).

⁴ «Непременно постараюсь доставить для тебя чего-нибудь исторического — историка Гиббона, например», — обещал M. M. Достоевский в письме от 18 августа (Искусство. Кн. 1. С. 113).

⁶ Московские родственники, видимо, узнали об аресте Достоевского поздней осенью; об их реакции см.: ЛН. —374.

⁷ В письме от 1 октября 1849 г. M. M. Достоевский выражал недовольство написанной им в этом месяце маленькой повестью (возможно, «Два старичка»; см.: ОЗ. 1849. № 11): «... с удовольствием разорвал бы ее, если б было можно» (Искусство. Кн. 1. С. 115).

⁸ «Литература наша спит: летние жары имели и на нее влияние. По части беллетристики не вышло ни одного я уже не говорю сколько-нибудь замечательного произведения, но даже и такого, чтоб прочесть без скуки. „Современник” как прошлого года удалился в Парголово и выдает оттуда по-прошлогоднему какие-то парголовские нумера. Бесцветность страшная», — писал М. М. Достоевский 23 июля 1849 г. (Там же. С. 111).

⁹ Имеется в виду семичастная книга В. Прескотта «Завоевание Мехики» (ОЗ. —9) и его труд, посвященный Перу, напечатанный по-русски в виде четырех статей (ОЗ. 1849. № 1—3, 5—6). Отвечая Н. Л. Озмидову (18 августа 1880 г.) и неустановленному лицу (Николаю Александровичу) (19 декабря 1880 г.), Достоевский рекомендовал включить в круг чтения подростков исторические сочинения Прескотта.

¹⁰ Первая статья о переводе «Одиссеи» В. А. Жуковским (ОЗ. 1849. № 3. С. 1—58; без подписи) написана студентом Главного педагогического института П. А. Лавровским и отредактирована директором этого института «старинным» профессором Московского университета И. И. Давыдовым. Автором второй статьи — «Новые стихотворения В. Жуковского. Два тома. „Одиссея”. I—XII песни» (ОЗ. 1849. № 8. С. 1—36; без подписи) — был Б. И. Ордынский (см.: «Отечественные записки» и литература 10-х годов XIX века. М., 1959. С. 384). В первой статье Достоевскому были созвучны рассуждения Лавровского о национальном и всемирном значении творений Гомера. Особенно, по-видимому, понравились ему возражения Лавровского на книгу немецкого филолога Ф. -А. Вольфа «Proiegomena ad Homerum» (1795). в которой отвергалось существование Гомера, а «Илиада» и «Одиссея» рассматривались как сборники отдельных стихотворений, которые были составлены в различные времена лицами, известными с древних времен под названием Гомеридов. В статье Ордынского эта полемика продолжена, но действительно без «жара», присущего Лавровскому. В ней Достоевского могло привлечь сравнение Жуковского и Пушкина как переводчиков: отмечая, что Жуковский отличается необыкновенным умением претворять переводимое им «в свою собственность», Ордынский заключал: «Словом. В. А. Жуковский — переводчик субъективный: переводя, он отрешается от своей личности. Пушкин гораздо более обладал способностью переноситься в иное время, в иную землю, был гораздо объективнее Жуковского» (ОЗ. 1849. № 8. С. 21).

¹¹ Отвечая на вопросы, M. M. Достоевский 10 сентября 1849 г. писал: «Господин, подписывающий статьи свои литерами ,,Вл. Ч.”, есть некто г-н Владимир Чачков, которого ты, может быть, видел иногда. Рецензию на стихотворения Шаховой писал Ап. Майков. Он болен, бедный. Мы с ним сошлись в последнее время» (Искусство. Кн. 1. С. 114). Достоевского заинтересовали статьи Чачкова в отделе «Театральная хроника» (ОЗ. 1849. № 1—8). Рецензия Майкова была посвящена вышедшему сборнику стихов Е. Н. Шаховой «Мирянка и Отшельница» (ОЗ. — 100). Должно быть, Достоевскому импонировала в ней приводимая Майковым «параллель ученого и поэта», суждения критика о творчестве Шекспира, посвящающего нас «в такие таинства натуры, которые познать и изобразить дается только избранным» (Там же. С. 99).