M. M. ДОСТОЕВСКОМУ
8 (20) сентября 1863. Турин
Турин 8(20) сентября/63.
Ты пишешь, милый и добрый Миша, что тебе бог знает как трудно было читать мое письмо и вместе с тем исполнить мою просьбу о деньгах. Но если б ты знал, друг мой, как мне было тяжело от мысли, что ты непременно будешь поставлен в тяжелое положение моим письмом, то ты бы сам сказал, что я достаточно наказан за мой проигрыш. Вообще всё время ожидания твоего письма в скучнейшем Турине проведено было мною мучительнейшим образом и, главное, от тоски по тебе и всех вас. Дело в том, что с самого отъезда из Петербурга я здесь на чужой стороне ровнешенько ни от кого из Вас не получал еще никакого известия. Я бог знает что, например, выдумывал о тебе и надодумывался до таких крайностей, что просто погибал от тоски. О физических наших страданиях говорить нечего. Их и не было, но каждую минуту мы дрожали, что подадут счет из отеля, а у нас ни копейки, - скандал, полиция (sic, это здесь так, безо всяких сделок, если нет поручителя и вещей, были наяву примеры и т. д. и т. д., а я не один)1, гадость! Часы заложены в Женеве, одному действительно благородному человеку. Даже процентов не взял, чтоб одолжить иностранца, но дал пустяки. Теперь выкупать не буду, деньги нужны, она кольцо заложила. Но у нас написан уговор для выкупа: до конца октября (здешнего стиля). Но всё это пустяки.
Главное в том: что делается с тобой? Вот это для меня главное. Повторяю, я черт знает чего здесь надумался. Думал я, что ты мне сообщишь хоть кой-что о журнале. Но ты пишешь так коротко, что об этом ни полслова2. Разве это возможно? Ради бога, уведомь. А главное - нужно работать, нужно стараться. Если не "Время", так другое что можно издавать. Иначе пропадем. Я вот чувствую, что мне много нужно будет денег, чтоб обеспечить себя хоть на три месяца писанья романа. Иначе не будет романа3. Но где взять денег? Это я. Еще как-нибудь извернусь. Но ты-то, с семейством-то? Одним словом, я бы желал поскорей воротиться.
Ты спрашиваешь, почему я так скоро оставил Париж. Во-1-ых, он мне омерзел, а во-вторых, я сообразовался с положением той особы, с которой путешествую.4
Про Колю прочел с грустию. Бессеру я ни в чем не верю. Это не доктор, а шарлатан; так по-моему. Кабы Боткин. Кланяйся Коле. Навещай его. Посылай кого-нибудь из семейства. Тяжело ему бедному, умирающему. Передай ему, что его целую и часто, каждый день о нем думаю.
О подробностях моего путешествия вообще расскажу на словах. Разных приключений много, но скучно ужасно, несмотря на А<поллинарию> П<рокофьевну>. Тут и счастье принимаешь тяжело, потому что отделился от всех, кого до сих пор любил и по ком много раз страдал. Искать счастье, бросив всё, даже то, чему мог быть полезным, - эгоизм, и эта мысль отравляет теперь мое счастье (если только есть оно в самом деле).5
Ты пишешь: как можно играть дотла, путешествуя с тем, кого любишь. Друг Миша: я в Висбадене создал систему игры, употребил ее в дело и выиграл тотчас же 10000 франк<ов>. Наутро изменил этой системе, разгорячившись, и тотчас же проиграл. Вечером возвратился к этой системе опять, со всею строгостью, и без труда и скоро выиграл опять 3000 франков. Скажи: после этого как было не увлечься, как было не поверить - что следуй я строго моей системе, и счастье у меня в руках. А мне надо деньги, для меня, для тебя, для жены, для написания романа. Tут шутя выигрываются десятки тысяч. Да я ехал с тем, чтоб всех вас спасти и себя из беды выгородить. А тут, вдобавок, вера в систему. А тут, вдобавок, приехал в Баден, подошел к столу и в четверть часа выиграл 600 франков. Это раздразнило. Вдруг пошел терять, и уж не мог удержаться и проиграл всё дотла. После того как тебе послал из Бадена письмо, взял последние деньги и пошел играть; с 4-х наполеонов выиграл 35 наполеонов в полчаса. Необыкновенное счастье увлекло меня, рискнул эти 35 и все 35 проиграл. За уплатой хозяйке у нас осталось 6 наполеондоров на дорогу. В Женеве часы заложил.
В Бадене видел Тургенева. И я был у него два раза, и он был у меня. Тургенев А<поллинарию> П<рокофьовну> не видал. Я скрыл. Он хандрит, хотя уже выздоровел с помощию Бадена. Живет с своею дочерью6. Рассказывал мне все свои нравственные муки и сомнения. Сомнения философские, перешедшие в живье.7 Отчасти фат. Я не скрыл от него, что играю. Давал мне читать "Призраки", а я за игрой не прочел, так и возвратил не прочтя. Говорит, что написал для нашего журнала и что если я напишу ему из Рима, то он вышлет мне "Призраки" в Рим.8 А что я знаю о журнале?
Надо написать статью. Знаю это. Ибо на 1450 франков, тобой присланных, ничего не сделаешь, то есть много сделаешь, но домой не доедешь. Но писать мне ужасно трудно. Что написал в Турине, всё разорвал. Надоело писать на заказ. Но, однако ж, не отчаиваюсь послать хоть из Рима. Потому что надо.9
Дай бог небесного царствия дяде. Думаю, тетке много хлопот и пакостей предстоит вынести. Насчет наследства нам не надеюсь. Однако ж уведомь тотчас, ежели что будет.10
Ради бога, уведомляй обо всем, обо всем. Обнимаю тебя, благодарю и целую.
Твой Ф. Достоевский.
NB. О моем положении никому не говори. Секрет. То есть о проигрыше. До свидания. Ради бога пиши. Но пиши теперь уж в Неаполь.
Naples. Italie. Poste restante. Б m-r такой-то.
Пиши немедленно, пожалуйста, о своем положении пиши. В Риме найду все ваши прежние письма от всех. Я, может быть, из Рима статейку пришлю.
Ворочусь в срок. Да и денег мало.
11 <оллон> Григорьев? Что все? Обо всех напиши.
Не слышал ли чего о Родевиче и о Паше?
Пишу как можно короче. Спешу ужасно из гадкого Турина. А писать еще много: Марье Дмитриевне и Варваре Дмитриевне.
Поблагодари Варвару Дмитриевну, как увидишь. Экая славная душа у ней. Боюсь вот чего, боюсь, что Марья Дмитриевна что-нибудь напишет тебе неприятное. Но не думаю. Конечно, до половины октября ей, может, не нужно будет денег. Но почем знать? Я, может быть, поставил ее в фальшивое положение. У ней была трата во 100 руб., которую она не решалась сделать, а после моего письма о том, что ей посылаю деньги - сделала эту трату. И вот теперь, может, без денег. Трепещу от этого. Хоть бы кто-нибудь меня о ее здоровье уведомил.
Является ответом на письмо M. M. Достоевского от 2 сентября 1863 г. (см.: Д. Материалы и исследования. С. 541—542). Ответное письмо М. М. Достоевского от 16 сентября 1863 г. см.: Там же. С. 542—543.
1 Достоевский путешествовал с А. П. Сусловой.
2 «по случаю запрещения журнала» его денежные дела плохи (Там же. С. 541).
3 Вероятно, речь идет о задуманном еще в конце 1862 г. «большом романе» под названием «Исповедь». О нем говорилось в объявлении «От редакции» в декабрьской книжке «Времени» за 1862 г. и первом номере журнала за 1863 г. Замысел «Исповеди» предваряет «Записки из подполья».
4 Намек на перемену отношений с Сусловой, пережившей любовную драму к моменту приезда Достоевского в Париж (см.: Долинин А. С. Достоевский и Суслова // II. С. 179—190).
5 В этих словах отразились и беспокойство о больной М. Д. Достоевской, и переживания, связанные со сложной историей отношений с Сусловой.
6 В 1860—1863 гг. И. С. Тургенев жил в Париже и Баден-Бадене с дочерью Полиной.
7 Эти «нравственные муки» и «сомнения философские» запечатлены в уже написанных «Призраках» и, в еще большей степени, в философском отрывке «Довольно», замысел которого к этому времени уже занимал Тургенева (см.: Т. 9. С. 476—477, 488—491).
8 «Призраки» не были высланы в Рим, а привезены самим Тургеневым в Петербург. Об этом M. M. Достоевский сообщил брату в письме от 14—15 января 1864 г.: «Тургенев уже более недели в Петербурге, и нынче он отдал мне свою повесть» (Д. Материалы и исследования. С. 545).
9 «Что делать?» и А. Ф. Писемского «Взбаламученное море». См. примеч. 6 к письму 80.
10 М. М. Достоевский еще 22 августа сообщил брату, что 20 августа 1863 г. умер их дядя А. А. Куманин; в письме же, на которое отвечает Достоевский, он сообщал: «Поговаривают, что он нам понемножку оставил, так тысячи по две. Я думаю, что это только слухи. Завещание вскроют через шесть недель...» (Там же. С. 642).