Достоевский Ф. М. - Майкову А. Н., 18 февраля (1 марта) 1868

А. Н. МАЙКОВУ

18 февраля (1 марта) 1868. Женева

Женева 18 февр. - 1 марта /68.

Добрый, единственный и бесценный друг (все эти эпитеты к Вам применимы и со счастьем их применяю) - не сердитесь на мое бессовестное молчание. Судите меня с тем же умом и с тем же сердцем, как прежде. Молчание мое хоть и бессовестное, но почти ведь буквально невозможно мне было отвечать, хоть и порывался несколько раз. Завяз с головой и со всеми способностями во 2-й моей части, приготовляя ее к сроку. Окончательно испортить не хотелось, - слишком много от успеха зависит. Теперь же даже и не успеха надо, а только чтоб не случилось окончательного падения: в дальнейших частях еще можно будет поправиться, потому что роман выходит длинный. Отослал наконец и 2-ю часть (опоздал сильно, но, кажется, поспеет). Что Вам сказать? Сам ничего не могу про себя самого выразить. До того даже, что всякий взгляд потерял. Нравится мне финал 2-й части1; но ведь это только мне; что скажут читатели? Остальное всё как и в первой части, то есть, кажется, довольно вяло. Мне бы хоть бы только без большой скуки прочел читатель, - более ни на какой успех и не претендую.

Голубчик, Вы мне обещали тотчас же по прочтении 1-й части отписать сюда Ваше мнение о ней. И вот каждый день шляюсь на почту, и нет письма, а вероятно, уж Вы "Русский вестник" имели. Заключение вывожу ясное: что роман слаб и так как Вам говорить мне такую правду в глаза, по деликатности, и совестно и жалко, то Вы и медлите. А я именно в такой правде нуждаюсь! Жажду какого-нибудь отзыва. Без этого просто мучение.2

Правда, Вы мне написали 2 письма еще до выхода, - но не может быть, чтоб Вы, в таком деле, со мной письмами считались! Но довольно об этом.

Если б Вы знали, друг мой, с каким счастьем я перечитываю по нескольку раз каждое письмо Ваше! Если б Вы только знали, какова моя здешняя жизнь и что для меня значит получение письма от Вас! Никого-то я здесь не вижу, ни о чем-то не слышу, а с начала года так даже и газеты ("Московск<ие> ведомости" и "Голос") совсем не приходили. Живем с Анной Григорьевной глаз на глаз и хоть живем довольно согласно и друг друга любя и, кроме того, оба заняты, а все-таки скучно, - мне по крайней мере. Анна Григорьевна уверяет совершенно искренно (я в этом убедился), что она очень счастлива. Представьте себе, до сих пор еще у нас нет ничего и ожидаемый джентльмен еще не являлся на свет. Я каждый день жду, потому что все признаки. Ждал вчера в мои именины; не было. Жду сегодня и уж завтра-то, кажется, наверно. Анна Григорьевна ждет с благоговением, любит будущего гостя чрезмерно, переносит бодро и крепко, но в самое последнее время у ней нервы расстроились и иногда посещают ее мрачные мысли: боится умереть и проч. (1) Так что положение довольно тоскливое и хлопотливое. Денег у нас самая малая капелька, но, по крайней мере, не бедствуем окончательно. Предстоят, впрочем, траты. В этом, однако, положении Анна Григорьевна мне стенографировала и переписывала, кроме того, успела сама всё сшить и приготовить, что следует ребенку.

Сквернее всего то, что Женева уж слишком скверна; мрачное место. Сегодня воскресение: ничего не может быть мрачнее и гаже ихнего воскресения. Переехать же теперь никуда нельзя, недель пять просидим здесь по болезни, а там еще неизвестно как деньги. Наступающий месяц для меня тяжел будет: болезнь жены и 3-я часть, которую, хотя и опоздаю, а все-таки надо безостановочно выслать. А затем и 4-ю; вот тогда, я думаю, и выедем из Женевы, этак к маю. Хорошо еще, что здесь зима вдруг смягчилась. Весь здешний февраль был теплый и ясный, точь-в-точь как у нас в Петербурге в апреле, в ясные дни.

Обо всем, об чем мне сюда пишете, всегда и беспрерывно интересуюсь. В газетах ищу всегда чего-нибудь в этом же роде, как потерянной иголки, соображаю и угадываю. Подлость и мерзость нашей литературы и журналистики и здесь ощущаю. И как наивна вся эта дрянь: "Современники", н<а>пр<имер>, лезут на последние барыши всё с теми же Салтыковыми и Елисеевыми - и все та же закорузлая ненависть к России, всё те же ассоциации рабочих во Франции и больше ничего3. А что Салтыков на земство нападает, то так и должно.4 Наш либерал не может не быть в то же самое время закоренелым врагом России и сознательным. Пусть хоть что-нибудь удастся в России или в чем-нибудь ей выгода - ив нем уж яд разливается. Я это тысячу раз замечал. Наша крайняя либеральная партия в высшей степени стакнулась с "Вестью"5, и не может быть иначе. А про цинизм и гадость всей этой швали, - я иногда из газет вижу. Прислали мне сюда из Ред<акции> 1-й № "Русского вестника". Прочел от доски до доски. Вашего нет, - должно быть, Вы или опоздали или для окрашивания февральской книжки Вас берегут, а в 1-й Полонский (стихотвор<ение> премилое)6 и Тургенев с повестью весьма слабою7. Прочел разбор "Войны и мира"8. Как бы желал всё прочесть. Половину я читал. Должно быть, капитальная вещь, жаль, что слишком много мелочных психологических подробностей, капельку бы поменьше. А впрочем, благодаря именно этим подробностям как много хорошего. Ради бога, пишите мне чаще о литературных новостях. Вы о "Вестнике Европы" упоминали (это Стасюлевич?). Мне кажется, такого направления у нас много развелось9. Представьте: об "Москве", (2) об "Москвиче" - понятия не имею.

Ваша "Софья Алексеевна" - совершенная прелесть, но у меня мысль махнула: как бы хорошо могло бы быть, если б вот этакая "Софья Алексеевна" очутилась эпизодом в целой поэме из того времени, то есть поэме раскольничьей, или в романе в стихах из того времени! Неужели Вам такие намерения никогда не заходят в голову? А такая поэма произвела бы огромный эффект10. Но что же, что же наконец "Слово о полку Игореве" - Вы не пишете, где оно будет? Вероятно, в "Русском вестнике"11. В таком случае я прочту его! Можете представить, с каким нетерпением жду. Кроме чтения, о котором Вы упоминали, - не читали ли Вы где его в публике? Опишите мне всё. Что Вы читали на юбилее Крылова, кроме того, что мне прислали? Я читал в газетах, но неясно.12

В последнее время у нас как будто затихло1314 Славянство и стремления славянские, должно быть, вызывают у нас целую тьму врагов из русских либералов15. Когда-то эти проклятые подонки застарелого и ретроградного выскребутся! Потому что русского либерала нельзя никак считать чем-нибудь иначе, как застарелым и ретроградным. Это - так называемое прежде "образованное общество", сбор всего отрешившегося от России, не понимавшего ее и офранцузившегося - вот что либерал русский, а стало быть, ретроград. Вспомните лучших либералов - вспомните Белинского: разве не враг отечества сознательный, разве не ретроград?

Ну, черт с ними! Здесь я только полячишек дрянных встречаю по кофейным, громадными толпами, - но в сношения не вхожу ни в какие. С священником я не познакомился16. Но вот родится ребенок - придется сойтись. Но, друг мой, вспомните, что священники наши, то есть (3) заграничные, не все такие же, как висбаденский, о котором я Вам говорил, уезжая из Петербурга (а познакомились ли Вы с этим? Это редкое существо: достойное, смиренное, с чувством собственного достоинства, с ангельской чистотой сердца и страстно верующее. (4) Ведь он, кажется, ректор теперь в Академии)17. Впрочем, дай бог, чтоб и здешний оказался хорош, хотя он не может не быть избалован аристократией. Здесь, в Женеве (по "Journal des Etrangers") ужасно много русской аристократии, так даже странно, что всю зиму зимовали не в Montreux, например, а в Женеве, где климат плохой.

Если перееду куда-нибудь, то в Италию, но до этого еще далеко и, во всяком случае, тотчас же Вас уведомлю, так что в адрессе Вам не будет задержки. А Вы мне, ради Христа, пишите. Здоровье мое не скажу чтоб очень хорошо. С весной припадки стали опять почаще. Читал Ваш рассказ о Вашем присяжничестве, и у самого сердце билось от волнения18. Об судах наших (по всему тому, что читал) вот какое составил понятие: нравственная сущность нашего судьи и, главное, нашего присяжного - выше европейской бесконечно: на преступника смотрят христиански. Русские изменники заграничные даже в этом согласны. Но одна вещь как будто еще и не установилась: мне кажется, в этой гуманности с преступником еще много книжного, либерального, несамостоятельного. Иногда это бывает. Впрочем, издали я могу ужасно ошибаться. Но, во всяком случае, наша сущность, в этом отношении, бесконечно выше европейской. И вообще, все понятия нравственные и цели русских - выше европейского мира. У нас больше непосредственной и благородной веры в добро как в христианство, а не как в буржуазное разрешение задачи о комфорте.

совершилось, надобно чтоб политическое право и первенство великорусского племени над всем славянским миром совершилось окончательно и уже бесспорно. (А наши-то либералишки проповедуют распадение России на союзные штаты!19 О, говнюки!)

Имею к Вам опять огромнейшую просьбу, или, лучше сказать, 2 просьбы, и надеюсь всего от Вашего доброго сердца и братского участия ко мне. (5) Вот в чем дело: я написал Каткову с отправлением 2-й части и прошу у него 500 руб. Это ужас - но что же мне делать? Возможности нет не просить. Сначала у меня были мечты: 1) написать 4 части (то есть 23 - 24 листа) и 2) написать хорошо, - и тогда уже обратиться с большой просьбой. Но повторяю возможности нет. Теперь, со 2-ю частию, сдано в Редакцию всего 11 1/2 листов, - значит, рублей на 1700 примерно. Всего я должен туда 4560 г. (Ух!) = значит, остается теперь еще долгу на 2860 р., и вот при этаком-то положении долга я прошу опять 500 р., то есть возвышаю опять долг на 2860 + 500 = 3360 р. Но в виду то, что к 1-му мая доставлю опять на 1700 р., а следов<ательно>, останется всего долга тоже рублей на 1700 и не более. Мучился я, посылая эту просьбу о 500 р., чрезмерно. Главное то, если б роман был хорош! Тогда бы и просить было несколько извинительнее.

Пришлет или нет - не знаю. Но, однако, на всякий случай, сообщаю Вам всё, а вместе с тем и две великие просьбы мои: 1-я просьба: я просил Каткова, в случае согласия на эти 500 р., распорядиться так, чтоб 300 р. были высланы мне сюда, в Женеву, а 200 р. в Петербург, на Ваше имя, Вам лично. И однако, несмотря на то, что, может быть, Вы и получите эти 200 р., я все-таки перед Вами остаюсь подлецом и не могу уплатить Вам (который, уже конечно, нуждаетесь) ни копейки! Меня и Анну Григорьевну это так мучает, что мы иногда по ночам говорим об этом; но все-таки просьба моя: подождите еще немножко на мне и тем спасите меня от ужасных страданий. Страдания же мои в том - 2-я просьба, - что я даже вообразить не могу без ужаса, что делается теперь с несчастной Эмилией Федоровной? У ней Федя, но не жестоко ли и не грубо ли с моей стороны надеяться и взвалить всю заботу о семействе на бедного молодого человека, который слишком молод, слишком бьется, чтоб прокормить их, и, уж конечно, может потерять терпение, а это ведет на дурную дорогу. Очень, очень может привести. Чем-нибудь помочь я должен и обязан. Хоть крошкой. Кроме их есть Паша. Опять та же история: невозможно молодому мальчику, несовершеннолетнему, жить своим трудом, это невозможно, нелепо и грубо с моей стороны. Жестоко. Это значит толкать его на погибель; не вытерпит. А мне его Марья Дмитриевна завещала, последняя просьба ее. И потому умоляю Вас, если получите эти 200 р., распорядиться так: сто руб. отдать Эмилии Федоровне, все разом, и 100 р. Паше, но Паше выдать теперь только 50 р. (не говоря ему, что у Вас есть другие 50) и через 2 месяца еще 50, разом же. (Кроме житья необходимы поправки в белье, в платье, необходимы и некоторые пустяки, одним словом, нельзя менее 50 разом.) Эти 200 р., если Катков согласится, к Вам могут прийти отселе через две недели, но могут замешкать и на месяц. Я же Пашу уведомлю так, чтоб он слишком рано к Вам не заходил. Вы мне писали, что они Вас тогда очень беспокоили; простите им, голубчик! Эмилии же Федоровне доставьте сами или дайте знать через Пашу, чтоб она к Вам пришла получить. Всё это, разумеется, если получите: так я и им напишу. Ну вот, это 2-я просьба моя. Беспокою я Вас чрезвычайно, но, друг мой, избавьте меня от этих страданий. Вообразить их положение для меня такое страдание, что лучше мне самому это вынести. И подумать, что всё, вся судьба моя зависит от успеха романа! Ох, трудно быть поэтом при таких условиях! Какова же судьба, н<а>пр<имер>, Тургенева, и как он смеет после этого являться с Ергуновым! А что он мне сам сказал буквально, что он (6) немец, а не русский, и считает за честь считать себя (7) немцем, а не русским, то это буквальная правда!20

До свидания, друг мой. Главное, чему я рад за Вас, это то, что Вы не допускаете праздности Вашему духу. В Вас кипят и желания и идеалы и цели. Это много. В наше время если апатия захватит человека, то он пропал, умер и погребен.

Читаю политические новости все постоянно. Врак, конечно, бездна; но пугает меня ужасно некоторое ослабление и принижение нашей иностранной политики в последнее время21. Кроме тою, и внутри у нас много врагов реформ государевых22 На него только одна и надежда. Он уже доказал свою твердость23. Дай бог ему еще долго царствовать.

Прощайте, дорогой друг.

Ваш весь Ф. Достоевский.

Сб. До стоевский, II. С. 343—345). Ответное письмо Майкова (около 26 февраля 1868 г.) см.: Майков А. Н. Письма к Достоевскому. С. 65—67.

1 «финалом 2-й части» подразумевается сцена именин Настасьи Филипповны, т. е. заключительная глава первой части романа.

2 В ответном письме Майков писал: «... успех. Возбужденное любопытство, интерес многих лично пережитых ужасных моментов, оригинальная задача в герое <...>. Генеральша, обещание чего-то сильного в Настасье Филипповне, и многое, многое — остановило внимание всех, с кем говорил я, между прочими Тютчев. Соловьев, Милюков, Ламанский, мои все и многие, кого Вы не знаете. <...> Словом, можете быть за эту часть спокойны...». Письмо завершалось сообщением: «Сейчас пришел Соловьев и просит передать Вам свой искренний восторг от „Идиота”. Он свидетельствует, что видел на многих сильное впечатление: образы, говорит, в мозг врезываются» (Майков А. И. Письма к Достоевскому. С. 65).

3 Речь идет о бывших главных сотрудниках «Современника» М. Е. Салтыкове-Щедрине и Г. З. Елисееве, взявших (вместе с Н. А. Некрасовым) в аренду журнал «Отечественные записки» и 23 января выпустивших № 1 журнала за 1868 г. Елисеев поместил в номере статью «Наказ императрицы Екатерины о сочинении проекта Нового уложения», Некрасов — «Притчу о ,,Киселе”» и «Выбор»; никаких материалов об «ассоциациях рабочих во Франции» в номере не было.

4 «Новый Нарцисс, или Влюбленный в себя», помещенного в январском номере «Отечественных записок», были первые шаги земства (введенного реформой 1864 г.).

5 «Весть», политическая и литературная газета, выходила в Петербурге с 1863 (до № 32 она именовалась «Русским листком») по 1870 г. Основал ее Н. А. Безобразов, а с 1863 г. руководящую роль в ней стали играть крайне реакционные публицисты В. Д. Скарятин и H. H. Юматов, именовавшие свою группу «охранительными либералами» и обвинявшие даже М. Н. Каткова в социалистических тенденциях (см.: Весть. 1866. 11 нояб. № 90).

6 Речь идет о стихотворении «Вакханка и сатир».

7 Этот нелестный отзыв Достоевского о рассказе И. С. Тургенева «История лейтенанта Ергунова» совпал с мнением многих современников и очень малочисленными оценками критики (см.: Тургенев. Сочинения. —430).

8 Имеется в виду статья П. К. Щебальского «„Война и мир”, соч. графа Толстого. Москва, 1868 г. Томы I, II и III», представлявшая собою, в сущности, пересказ содержания романа (см.: PB. 1868. № 1. С. 300—320).

9 В письме от 7 января Майков писал, что в «ехидном журнале западников» «Вестнике Европы» «в последнем № советуется предоставить Западный край самому себе, дать полякам все блага наших реформ и быть уверенным, что это примирит и привяжет их...» (Майков А. Н. Письма к Достоевскому.

10 «Стрелецкое сказание о царевне Софье Алексеевне» (см.: Майков А. Н. Избр. произведения. Л., 1977. С. 384— 389). Оно было напечатано в № 2 «Русского вестника» за 1868 г. Вероятно, Майков посылал Достоевскому рукописный текст стихотворения.

11 О своей работе над поэтическим переводом «Слова о полку Игореве» Майков сообщал Достоевскому еще в письме от 3 ноября 1867 г. (см. примеч. 11 к письму 123).

12 «У памятника Крылову» и «Стрелецкое сказание...».

13 Вероятно, речь идет о тревожившей Достоевского угрозе войны с Пруссией.

14 В 1868 г. из-за серьезного неурожая ряд центральных губерний страдал от сильного голода. В связи с этим 23 января 1868 г. был образован особый комитет под председательством наследника (будущего Александра III), собиравший и распределявший пожертвования; в журналах и газетах регулярно печатались статьи с призывом помочь «бедствующим братьям».

15 Речь идет о широко освещавшихся в печати событиях в Сербии и Болгарии, связанных с усилением борьбы за национальную самостоятельность (см., например: Г. 1868. 17 февр. № 48; 18 февр. № 49; 2 марта. № 62).

16

17 Имеется в виду И. Л. Янышев; ректором Петербургской духовной академии он стал в 1866 г.

18 По судебной реформе 1864 г. старые сословные суды были заменены новыми, общими для всех сословий. В отличие от дореформенного суда дела слушались при открытых дверях, с участием присяжных и адвоката, а судебные материалы печатались в газетах. Однако частые оправдательные приговоры новых судов по преступлениям, заслуживающим суровой кары, вскоре стали вызывать у Достоевского недоумение. Это отразилось, в частности, на страницах романа «Бесы».

19 Намек на один из пунктов прокламации П. Г. Зайчневского «Молодая Россия» (1862), гласивший: «Мы требуем изменения современного деспотического правления в республиканско-федеративный союз областей, причем вся власть должна перейти в руки национального и областных собраний. На сколько областей распадется земля русская, какая губерния войдет в состав какой области — этого мы не знаем: само народонаселение должно решить этот вопрос» (см.: Лемке М. К.

20 Об этом эпизоде отношений Достоевского и Тургенева см. письмо 118.

21 Возможно, что «ослаблением» и «принижением» иностранной политики Достоевский считал или твердый нейтралитет России в отдельных европейских конфликтах 1860-х гг. (австро-итальянское столкновение, датско-прусская война, австро-прусская война и т. п.), или политику правительства Александра II в отношении Пруссии, дававшую, например, возможность французской печати упрекать русскую дипломатию в том, что она идет на поводу у Бисмарка. Не исключено, однако, что Достоевский мог иметь в виду и то, что реформы Александра II в какой-то мере отвлекали правительство от внешнеполитических проблем.

22 Реформаторская деятельность Александра II действительно встречала сопротивление в реакционных кругах. Не могла она удовлетворить также народ и передовые общественные круги. В стране происходили многочисленные студенческие выступления, а крестьянская реформа вызвала в одном только 1861 г. более 1800 волнений крестьян.

23 Вероятно, о «твердости» Александра II Достоевский говорит в связи с разгромом в 1864 г. восстаний в Польше, Литве и Белоруссии, расправой с ишутинцами и Д. В. Каракозовым, массовыми арестами революционеров-демократов, а также в связи с колониальной политикой, осуществлявшейся в Средней Азии.

(2) было: об "Москвитянине"

(3) далее было: по преиму<ществу>

(5) далее было начато: Закончу когда-нибудь

<ает>

(7) вместо: считать себя - было: называться

Раздел сайта: