Достоевский Ф. М. - Майкову А. Н., 25 марта (6 апреля) 1870

А. Н. МАЙКОВУ

25 марта (6 апреля) 1870. Дрезден

Дрезден 25 марта/6 апреля /1870.

Виноват, многоуважаемый и добрейший Аполлон Николаевич, что до сих пор промедлил ответом, когда каждый день рвался писать к Вам. Но, во-первых, работа, а во-вторых, здоровье и мнительность, возродившаяся в уединении, мнительность о здоровье, и я очень тосковал. Сердце неправильно очень стучало, и спать не могу. Пошел, однако ж, к доктору, из знаменитых профессоров, осмотрел меня всего - "решительно ничего, одни нервы. Но нервы сильно расстроены". На лето надо бы куда-нибудь переехать из Дрездена, хорошо бы на море, покупаться. Хорошо бы и для жены. Бесспорно, лучше всего воздух родины, и всё, что Вы писали об этом в Вашем письме, - золотая правда, правда из правд¹ невозможно возвращение, и неужели Вы думаете, что я сам не тоскую и не стремлюсь душою в Россию? А жена как тоскует; разве мне весело смотреть на ее тоску? Мало того: я положительно знаю, по фактам, что дела мои в экономическом отношении пошли бы втрое лучше, чем здесь идут. На этот счет хочу Вам высказаться окончательно: клянусь Вам, дорогой друг, что я бы не посмотрел на то, что меня непременно в долговое посадят, - то ли я видывал в своей жизни? Отсидел бы год и выкупился бы. Но я знаю, что если прежде (еще лет пять назад) это было возможно, то теперь, - знаю наверно, решительно невозможно. С моим здоровьем я не вынесу и полугода в заключении публичном, а главное, ничего не сработаю. А писать - тем куча. Про здешнее же писание Вы говорите золотые слова; действительно, я отстану - не от века, не от знания, что у нас делается (я наверно гораздо лучше Вашего это знаю, ибо ежедневно (!) прочитываю три русские газеты до последней строчки и получаю два журнала), - но от живой струи жизни отстану; не от идеи, а от плоти ее, - а это ух как влияет на работу художественную! Всё это правда, но - как мне быть? Войти в соглашение с кредиторами, упросить, чтобы дали год сроку и тогда всё уплачу? Да согласятся ли? Если уплатить половину, то, может быть, и дали бы год сроку. Я об этом думаю день и ночь. Даже если б 30% уплатить, то, может быть, согласились бы! Но с ними и в сношения трудно войти теперь; бог знает, все ли еще в Петербурге? А надобно; иначе средства нет. Всех долгов опасных, то есть вексельных, я думаю, теперь 4000 руб. Следственно, две тысячи на уплату да 1000 на подъем отсюда и на первый приезд в Петербург - вот, стало быть, 3000 необходимы. Где это взять? Но верьте мне, если б я тогда не выехал из Петербурга², то в два бы года всё уплатил совершенно. Но ведь я и выехал потому, что Печаткин подал ко взысканию³, об чем я услышал заране. Каково бы мне тогда, только что женившись, засесть в тюрьму? Я этого не снес и поехал, - ну вот и всё.

Впрочем, об этом буду сильно думать летом, когда что-нибудь окажется. Теперь я работаю в "Русский вестник". Я там задолжал и, отдав "Вечного мужа" в "Зарю", поставил себя там, в "Р<усском> в<естни>ке", в двусмысленное положение. Во что бы то ни было надо туда кончить то, что теперь пишу. Да и обещано мною им твердо, а в литературе я человек честный. То, что пишу, - вещь тенденциозная, хочется высказаться погорячее. (Вот завопят-то про меня нигилисты и западники, что ретроград!) Да черт с ними, а я до последнего слова выскажусь⁴. И знаете, в какой я смуте? - решительно не могу решить: будет успех или нет? То мне кажется, что чрезвычайно удачно выйдет и я деньги на 2-м издании хвачу, то кажется, что совсем не удастся. Но лучше пусть совсем провалюсь, чем успех середка на половине. Вы меня огрели дубиной по лбу Вашей заметкой об "усилиях воображения", подмеченных Вами в "Вечном муже"⁵

Но я еще не поблагодарил Вас за Ваше доброе участие и за хождение к мерзавцу Стелловскому и прочее. Вы и не подозреваете, сколько Вы для меня этим сделали. Вы мне мир души возвратили и рану залечили. Я Вам (и только Вам) признаюсь во всем окончательно: я уж думал, что Паша обманул меня! Как я страдал, как я молился за него, и наконец-то Ваше письмо рассеяло все сомнения мои: это только ветреный мальчик, но добрый и честный. Повторяю Вы рану в моей душе залечили. А с Стелловским - черт с ним! Да я отчасти и рад, - можете себе представить! До того тяжело иметь дело с этим мерзавцем!⁶

А между тем я положительно в ужасном теперь состоянии (мистер Микобер)⁷. Денег нет ни копейки, а надо просуществовать до осени, когда у меня будут деньги. Просить в "Русском в<естни>ке" почти невозможно; во-первых - ну как откажут, а во-вторых - это будет безмерно забираться у них вперед. От них я наверно получу, но только осенью; зато получу значительно.⁸ Что я Вам пишу теперь, то знаю наверно. Но до осени совсем нечем жить будет. Вы думаете, я здесь трачу, роскошествую. Верите ли, что я с самого переезда в Дрезден, 8 месяцев, жил одним "Вечным мужем", почти 100 талеров в месяц, а тут и родИны, и самый необходимый ремонт, и жить недешево - так что в конце концов задолжал, и до сих пор есть долги.

"Заре"⁹. Я ответил ему предложить Кашпиреву мой роман к будущему году, но с тем, чтоб 500 руб. теперь и по сту рублей ежемесячно (1) в продолжение пяти месяцев, так что выйдет всего 1000 руб. По-моему, немного; давал же Кашпирев и по полторы тысячи вперед за год Стебницкому.¹⁰ (Да и журнала издавать нельзя, не выдавая вперед, иначе всех писателей упустишь.) Николай Николаевич ответил, что Кашпирев согласен, что деньги пришлют в апреле, но чтоб я доставил мою вещь в нынешнем году на осенние месяцы. Я отвечал, что в нынешнем году мне положительно невозможно. Кашпирев еще, впрочем, мне ничего не писал сам. Жду последнего от них ответа.¹¹ Согласитесь сами, что если я заберусь в "Русском вестнике" еще, то и работа моя будущая будет надолго принадлежать "Русскому вестнику". То, что я пишу теперь в "Р<усский> в<естни>к", я кончу месяца через три наверно.¹² Тогда, погуляв месяц, сел бы за работу в "Зарю". Я теперь года полтора сряду не работал, и меня томит писать ("Вечного мужа" не считаю). Над тем, что пишу в "Р<усский> в<естни>к", я не очень устану; зато в "Зарю" я обещаю вещь хорошую и хочу сделать хорошо. Эта вещь в "Зарю" уже два года как зреет в моей голове. Это та самая идея, об которой я Вам уже писал.¹³ "Войну и мир", и идею Вы бы похвалили сколько я, по крайней мере, соображаюсь, с нашими прежними разговорами с Вами. Этот роман будет состоять из пяти больших повестей (листов 15 в каждой; в 2 года план у меня весь созрел). Повести совершенно отдельны одна от другой, так что их можно даже пускать в продажу отдельно. Первую повесть я и назначаю Кашпиреву: тут действие еще в сороковых годах. (Общее название романа есть: "Житие великого грешника", но каждая повесть будет носить название отдельно.) Главный вопрос, который проведется во всех частях, тот самый, которым я мучился сознательно и бессознательно всю мою жизнь, (3) - существование божие. Герой, в продолжение жизни, то атеист, то верующий, то фанатик и сектатор, то опять атеист: 2-я повесть будет происходить вся в монастыре. На эту 2-ю повесть я возложил все мои надежды. Может быть, скажут наконец, что не всё писал пустяки. (Вам одному исповедуюсь, Аполлон Николаевич: хочу выставить во 2-й повести главной фигурой Тихона Задонского; конечно, под другим именем, но тоже архиерей, будет проживать в монастыре на спокое.)¹⁴ 13-летний мальчик, участвовавший в совершении уголовного преступления, развитый и развращенный (4) (я этот тип знаю), будущий герой всего романа, посажен в монастырь родителями (круг наш образованный) и для обучения. Волчонок и нигилист-ребенок сходится с Тихоном (Вы ведь знаете характер и всё лицо Тихона). Тут же в монастыре посажу Чаадаева (конечно, под другим тоже именем). Почему Чаадаеву не просидеть года в монастыре? Предположите, что Чаадаев, после первой статьи, за которую его свидетельствовали доктора каждую неделю¹⁵, не утерпел и напечатал, например за границей, на французском языке, брошюру, - очень и могло бы быть, что за это его (5) на год отправили бы посидеть в монастырь. К Чаадаеву могут приехать в гости и другие: Белинский наприм<ер>, Грановский, Пушкин даже. (Ведь у меня же не Чаадаев, я только в роман беру этот тип.) В монастыре есть и Павел Прусский, есть и Голубов¹⁶, и инок Парфений¹⁷. (В этом мире я знаток и монастырь русский знаю с детства.) Но главное - Тихон и мальчик. Ради бога, не передавайте никому содержания этой 2-й части. Я никогда вперед не рассказываю никому моих тем, стыдно как-то. А Вам исповедуюсь. Для других пусть это гроша не стоит, но для меня сокровище. Не говорите же про Тихона. Я писал о монастыре Страхову, но про Тихона не писал. Авось выведу величавую, положительную, святую фигуру. Это уж не Костанжогло-с¹⁸ "Обломове"¹⁹*, и не Лопухины, не Рахметовы²⁰. Правда, я ничего не создам, я только выставлю действительного Тихона, которого я принял в свое сердце давно с восторгом²¹. Но я сочту, (6) если удастся, и это для себя уже важным подвигом. Не сообщайте же никому. Но для 2-го романа, для монастыря, я должен быть в России. Ах, кабы удалось! Первая же повесть - детство героя: разумеется, не дети на сцене; роман есть. И вот, благо я могу написать это за границей, предлагаю "Заре". Неужто откажут? Да и 1000 руб. - не бог знает какие деньги. Как хотят; этaк (7) действуя, всё и всех упустят. Впрочем, их дело. Я вчера писал Страхову и попросил поскорее последнего решения. Иначе мне надо же что-нибудь предпринять, не теряя времени; обратиться в "Р<усски>й в<естни>к" - тоже время пройдет, - так уж, по крайней мере, не задерживали бы меня ответом из "Зари". (Весь-то роман, я думаю, я буду лет шесть писать.) Если можете сказать словцо в мою пользу в "Заре", то скажите, голубчик. Ибо страшно тяжело в "Р<усски>й в<естни>к" обращаться в эту минуту; через три месяца дело иное.²² Да и самому мне бы хотелось работать в "Заре". Направление то, которое я наиболее разделяю, кроме кой-чего, разумеется. Впрочем, как хотят. Бедность-то моя меня съела, а то стал бы я лезть сам с предложениями. И заметьте, только что свяжусь с журналом, сейчас торопят сроком, сейчас бы им к самому раннему сроку! Да я лучше умру, чем теперь себя стесню. Один "Русский в<естни>к" меня не стеснял. Благороднейшие люди!

я совсем не знаю. Разве у него было что-нибудь подобное?²³

Про нигилизм говорить нечего. Подождите, пока совсем перегниет этот верхний слой, оторвавшийся от почвы России. Знаете ли: мне приходит в голову, что многие из этих же самых подлецов-юношей, гниющих юношей, кончат тем, что станут настоящими, твердыми почвенниками, чисто русскими. Ну, а остальные пусть сгниют. Кончится тем, что и они замолчат, в параличе. А мерзавцы, однако же!

Анне Григорьевне слишком лестно мнение Анны Ивановны. Знаете ли, она у меня самолюбива и горда. Но если б Вы знали, как я с ней счастлив. Одно несчастие - не можем покамест возвратиться. Но ведь воротимся же, может быть! - Люба делает зубки и мучается. Здоровый ребенок; вы бы подивились. Но если б не Анна Николавна, мать Анны Григорьевны, то умерла бы и Люба. Пропали бы мы без нее.

Эх, о многом хотел бы я Вас порасспросить, но - до свидания, однако же. Не забывайте меня совсем и не оставляйте, а я Ваш, Вы знаете, всегдашний и неизменный

Федор Достоевский.

Кстати: Кашпирев, выслав мне, месяц назад, 400 руб., прибавил, что будет еще остаточек, примерно от 50 до 100 руб. Но до сих пор не высылает.²⁴ Если этот остаточек есть, то намекните ему, ради Христа, дорогой Аполлон Николаевич, чтоб выслал. Для меня 50 руб. слишком, слишком дороги.

Нравятся ли Вам критики Страхова? Я высоко ставлю.

* Почем мы знаем: может быть, именно Тихон-то и составляет наш русский положительный тип, который ищет наша литература, а не Лавровский <описка следует: Лаврецкий>, не Чичиков, не Рахметов и проч.

Является ответом на письмо Майкова от 25 февраля 1870 г. (см.: Майков А. И. Письма к Достоевскому. С. 82).

¹ 25 февраля 1870 г. Майков писал: «Вам, для писания, необходимо вернуться домой. <...> Если припадки не оставляют Вас — то, след<овательно>, главной причины заграничное житье не устраняет; с другой стороны, отсутствие своей среды, впечатлений общих, разговоров, общих интересов, всего калейдоскопа жизни, влияющего на нашу мысль, — всё это не может быть полезно для здоровья» (Там же).

³ Книгопродавец и владелец склада бумаги В. П. Печаткин накануне отъезда Достоевских за границу (14 (26) апреля 1867 г.) подал ко взысканию два векселя на общую сумму около тысячи руб. Векселя были выданы ему Достоевским, по-видимому, после крушения журнала «Эпоха».

⁴ Речь идет о романе «Бесы».

⁵ Достоевский имеет в виду следующее суждение Майкова о «Вечном муже» в его письме от 25 февраля 1870 г.: «Я чувствую у Вас уже усилие воображения; тогда как жизнь, встречи и пр<очие> моменты всегда доставляли Вам богатые краски, неимоверно свежие». Майков добавлял, что он говорит это и «в видах будущего романа» (Там же).

⁶ Достоевский называет Ф. Т. Стелловского «мерзавцем», поскольку из сообщений Майкова складывалось впечатление, что, печатая незаконно «Преступление и наказание». Стелловский избегает встречи с доверителями писателя.

⁷ — персонажем из романа Диккенса «Дэвид Копперфилд».

⁸ Эти надежды не сбылись, так как работа над «Бесами» из-за многочисленных переделок подвигалась очень медленно. Поэтому в письме к М. Н. Каткову от 8 (20) октября 1870 г. (см. письмо 149) Достоевский просил выслать ему 500 руб. в счет будущего гонорара за этот роман.

⁹ См. примеч. 15 к письму 144.

¹⁰ См. письма 143, примеч. 6; 144, примеч. 16. Стебницкий — псевдоним Н. С. Лескова.

¹¹ В. В. Кашпирев ответил согласием на просьбу Достоевского. 30 марта 1870 г. он писал: «К первой книжке будущего года буду ждать Вашего романа <...>. От всей души благодарю, что, задумав новый роман, Вы не обошли „Зарю” и к первой к ней обратились» ф. 93. II. 5. 63).

¹² Роман «Бесы» был окончен лишь в ноябре 1872 г.

¹³ См. письмо 134, примеч. 11.

¹⁴ Тихон Задонский (в миру Тимофей Савельевич Соколов, 1724—1783) — мыслитель и проповедник, глубоко чтимый Достоевским; до ухода в Задонский монастырь был епископом воронежским и елецким. Некоторые черты личности и элементы духовного наследия Тихона Задонского (необычайная проницательность, глубокое смирение, любовь к людям, проповедь всепрощения) оказали воздействие на мысль Достоевского-художника при работе над образами архиерея Тихона («Бесы», гл. «У Тихона») и старца Зосимы («Братья Карамазовы») (см.: ПСС. —513).

¹⁵ После опубликования в «Телескопе» первого «Философического письма» (1836), в котором П. Я. Чаадаев выступил в качестве сурового критика самодержавия, церкви, отрицательно оценивая православие с точки зрения его социально-устроительной роли, он был объявлен Николаем I сумасшедшим.

¹⁶ Личность и идеи крестьянина-старообрядца К. Е. Голубова, ученика инока Павла (прозванного Прусским), сыграли заметную роль в творческой истории «Бесов» (см.: наст. изд. Т. 7. С. 694—695). Ср. письмо 134, примеч. 8.

¹⁷ Парфений (Петр Агеев) — автор получившей большую популярность и любимой Достоевским книги «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой земле постриженника Святыя горы Афонския инока Парфения» (1855).

¹⁸ Герой второго тома «Мертвых душ» Гоголя.

¹⁹

²⁰ Имеются в виду герои романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?» Лопухов и Рахметов.

²¹ Черта личности Тихона, особенно привлекавшая Достоевского, — милосердие в сочетании с глубоким пониманием темных побуждений души человеческой. Таким он изображен в «Бесах» в главе «У Тихона».

²² К этому времени Достоевский уже был должен в «Русский вестник» крупную сумму — аванс за роман «Бесы». Через три месяца он предполагал закончить этот роман и окончательно рассчитаться с «Русским вестником». О предполагаемом романе для «Зари» см. примеч. 11.

²³ Речь идет о разладе С. Д. Яновского с женой, актрисой А. И. Шуберт. Прочитав «Вечного мужа», Майков писал Достоевскому 25 февраля 1870 г.: «... узнал историю Яновского и его характер, так что для меня был двойной интерес» С. 82). Близкое участие Достоевского в семейной драме Яновского и письма Достоевского к Шуберт (см.: ПСС. T. XXVIII₂. С. 7—15) не позволяют считать вполне убедительной категоричность возражений писателя по поводу Яновского как возможного прототипа Трусоцкого (см.: наст. изд. Т. 8. С. 698).

²⁴ 30 марта 1870 г. В. В. Кашпирев писал Достоевскому: «По расчету Вам приходится дополучить за „Вечного мужа” 47 руб<лей>. Извините, что промедлил с высылкой; причиной тому было желание ответить Вам решительно на Ваше предложение и выслать разом сумму покрупнее. Посылаю Вам теперь <...> 500 рублей; затем, согласно Вашему предложению, буду высылать Вам вплоть до января ежемесячно по 100 рублей приблизительно в половине каждого месяца. Первую сотню вышлю в половине мая» ср. 93. II. 5. 63).

(1) вместо: по сту рублей ежемесячно - было: 500 руб. ежеме<сячно>