Аноним -- Ф. М. Достоевскому
20 февраля 1877 г.
Умоляю Вас, прочтите эти строки 17-летнего юноши!..
Милостивый государь,
Федор Михайлович!
Я только что прочел в Вашем "Дневнике" Вторую главу, I--II. Вторая статья этой главы заканчивается словами: "А впрочем, неужели и впрямь я хотел кого убедить. Это была шутка. Но -- слаб человек: авось прочтет кто-нибудь из подростков, из юного поколения...".1 Да, я подросток, прочел и... переменился. Надо Вам сказать, что я воспитанник 7-го класса классической гимназии. В начале нынешнего года (подразумеваю здесь наш учебный год от половины августа) я случайно попал в круг молодежи, увлекшейся Писаревым и социализмом. Тут я был щедро наделен разными брошюрками, трактующими о социализме, коммунизме и т. под. Этими брошюрками я окончательно сбился с толку и стал ревностнейшим проповедником овэнизма, сенсимонизма и т. д. Присоединив к этим идеям воззрения Писарева, Чернышевского (которыми я также очень увлекался), я сделался бы самым отъявленным нигилистом, если бы не одно обстоятельство, которое породило во мне сомнений... У меня необыкновенно умный и образованный отец, который своим трудом выбился из бедности и заслужил всеобщее уважение во всем городе. Раз как-то в семействе у нас зашел разговор о молодых людях, и я в первый раз перед своим отцом высказал свои убеждения относительно нигилизма, русского общества, классического образования... Услышав их от меня, отец очень удивился, но сейчас же принялся доказывать всю несостоятельность моих воззрений на различные предметы. Этот разговор породил во мне множество сомнений, я стал следить за собою, старался относиться критически ко всем новым для меня идеям и, наконец, освободился от многих прежних своих взглядов. В последнее время меня очень занимает вопрос об интернациональности, и я уже начал склоняться к принятию этого убеждения, но тут произошло вот что: купил я Ваш январский "Дневник" и начал читать, особенно меня заинтересовало начало первой главы и I и II статьи второй главы. Эти места из "Дневника" я прочел несколько раз и сделался последователем Ваших идей, проводимых здесь. Да! Многим я обязан Вам, Вам, замечательный человек! Вы делаетесь моим наставником! Я с удовольствием перечитываю Ваш "Дневник" за прошлый год и с нетерпением ожидаю следующих выпусков. Ах! Зачем он выходит только раз в месяц, зачем я не могу ежедневно читать такие вещи!!!!... Вы, пожалуй, подумаете, что это ложь, но нет... чувства мои искренни... Чем могу я высказать их неподдельность??...
N. N.
От лица всех товарищей моих прошу Вас: уделите в Вашем дивном "Дневнике" место для изложения Ваших взглядов на Писарева, Чернышевского и их подражателей и последователей. Этим Вы принесете нам великую пользу; а поэтому Вы, вероятно, не откажете нам в этой сердечной просьбе.
N. N.
На конверте С. -Петербург.
Его высокоблагородию
Греческий проспект, подле Греческой церкви,
дом Струбинского, кв. No 6.
На конверте пометы Достоевского:
"Аноним, Обратившегося гимназиста.
".2
Почтовые штемпели: "Смоленск. 20 февраля 1877", "С. -Петербург. 23 февраля 1877".
Примечания:
Печатается по подлиннику: ИРЛИ, No 29925.
Частично опубликовано: Вопросы литературы. 1976. No 9. С. 103.
Письмо является откликом на январский выпуск "Дневника писателя" за 1877 г., особенно, как отметил корреспондент, на подглавку первую первой главы -- "Три идеи" и подглавки первую и вторую второй главы -- "Примирительная мечта вне науки" и "Мы в Европе лишь стрюцкие", посвященные изложению русской национальной идеи в трактовке Достоевского и ее противопоставлению великим идеям Запада: католической, трансформировавшейся, по мнению Достоевского, в современный "французский социализм", и протестантской или германской национальной идее (см. 25, 5--9 и 17--23). По мнению И. В. Волгина, опубликовавшего отрывки из этого письма, личность юного "нигилиста из Смоленска", легко поддавшегося социалистическим идеям и так же легко и быстро от них освободившегося, отразилась в образе Коли Красоткина в "Братьях Карамазовых" (см.: Волгин Игорь. Доказательство от противного: Достоевский-публицист и вторая революционная ситуация в России // Вопросы литературы. 1976. No 9. С. 102--106).
1 "Мы в Европе лишь стрюцкие" -- 25, 23.
2 "Дневнике" непосредственно смоленскому гимназисту, как и многим другим читателям, присылавшим ему письма, хотя не раз планировал специальные ответы читателям во многих выпусках "Дневника". Текущие темы увлекали его. Об этом он написал в главке "К читателям", заключающей последний, декабрьский выпуск 1877 г. (см. 26, 126--127).