Достоевский в неизданной переписке современников (1837-1881).
Часть 8

Вступительная статья
Часть: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16
Приложение

112. X. Д. АЛЧЕВСКАЯ -- А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ 

<С. -Петербург. 1 июня 1876 г.>

... Говоря вам, что я буду у вас во вторник в три часа, я совсем не сообразила, что, уезжая в шесть, невозможно быть в три, так много предстоит всегда хлопот перед дорогой, поэтому позвольте искренно, сердечно благодарить вас заочно за тот радушный прием, которого я так боялась не встретить. Воспоминания о нашей встрече останутся навсегда самыми дорогими в моей жизни, а моею любимою мечтою будет увидеть вас у нас в Харькове1 <...>

Благодарю вас за "Дневник писателя". Прочла. Плакала над Каировой, плакала над Писаревой, плакала над Воспитательным домом -- удивительно, как может один человек вмещать в себе столько теплоты и чувства, что стало бы, кажется, на тысячу2. Вот за что только, я уверена, его будет осуждать молодое поколение -- это стр. 145: "Дай пожелать твоей душе воскресения в такую жизнь, где бы ты уже не соскучилась"3.

Автограф. ЦГАЛИ, ф. 212, оп. 1, ед. хр. 166. Дата уточняется по содержанию (см. ниже) и по указанию, что письмо написано во вторник, приходившийся на 1 июня.

Христина Даниловна Алчевская (1843--1918) -- активная деятельница в области народного образования. Переписывалась и встречалась с Достоевским, охарактеризовавшим ее как "редкое, доброе и умное существо" ("Письма", III, стр. 211). "Мы оба, я и жена, редко кого так полюбили и оценили, как вас, и любим вас искренно",-- писал Достоевский Алчевской 1 июня 1879 г. ("Письма", IV, стр. 309). Перу Алчевской принадлежат мемуары "Передуманное и пережитое. Дневники, письма, воспоминания". М., 1912. Алчевская была автором двух корреспонденции, напечатанных в "Колоколе" Герцена в 1859 и 1863 гг. под псевдонимом Украинка (см. Н. Я. Фридьева. Жизнь для просвещения народа. М., 1963, стр. 11--13 и 20--21).

1 Алчевская приехала в Петербург 19 мая 1876 г. Целью ее поездки было свидание с Достоевским, подробно описанное затем в ее мемуарах.

10 марта 1876 г. она сообщала Достоевскому из Харькова:

"... Отправляя к вам свои несколько строк, я и не мечтала об ответе. Я чувствовала только непреодолимое желание высказать вам свой привет и не находила причин отказать себе в этом. При чтении 2-го No "Дневника писателя" я не без грустного раздумья остановилась на строках "Хорошо или не хорошо, что я всем угодил!" Сказать правду, я приняла это немножко на свой счет. Тем понятнее станет для вас та радость, которую доставило мне ваше письмо. Нам, провинциалам, каждый писатель представляется чем-то чуть не мифическим, недосягаемым, неслыханным и невиданным. Нам доступно читать уверял, что будто бы Писарев утонул не в реке, а в море писем, получаемых им из провинций.

Я сказала: каждый писатель -- и спешу оговориться: "каждый соответствующий созданным нами в жизни идеалам и проповедующий их". У меня два таких кумира: вы как человек талантливый, честный, независимых убеждений, с той "искрой божией", которую не в силах потушить ни рудники, ни невзгоды жизни, ни время, и Лев Толстой, в котором, кроме его оригинального языка и оригинального таланта, я признаю глубокую и неподдельную любовь к народу, которою и сама я заражена немножко <...>

Февральский номер понравился нашему кружку еще более первого, особенно дело "Кронеберга". Что же касается лично до меня, то, отдавая ему полную справедливость, я, тем не менее, остаюсь верна рассказу "Мальчик у Христа на елке" и признаю его chef d'oeuvr'ом "Дневника писателя". Впрочем, и "Мужик Марей" мне очень, очень нравится, и, говорят, что и то и другое я прочла с большим пониманием и увлечением на наших литературных вечерах. Самое приятное для меня одобрение моему чтению было старушки Ишимовой, которая теперь в Харькове и была у нас на последнем вечере <...> Приходилось мне еще слышать и такое мнение относительно вашего издания "Дневник писателя": "Что, если Достоевский, вместо того, чтобы создать вновь что-либо цельное, грандиозное, разменяется на мелочи, на обзор текущих событий, маленькие рассказцы -- и только!"

Мне лично такое мнение кажется до крайности странным: как жизнь со всеми ее разнообразными явлениями отнести в разряд мелочей и как художественность и силу рассказа мерить величиной?!-- Нет, я присоединяюсь к той части публики, которая с энтузиазмом встретила вашу мысль об издании "Дневника". Перед нами ряд ваших художественных рассказов и романов, которыми гордится каждый любящий русскую литературу, но нам не менее дороги ваши взгляды на текущие события, ваша личная жизнь, которая так или иначе выглядывает на страницах "Дневника". Мы желаем знать о вас как о дорогом и любимом нашем писателе от вас самих, а не от каких-нибудь спекулянтов в литературе, вроде составителя вашей биографии В. З<отова> <...>, которому вы делаете поправки в No 1 вашего "Дневника".

Что касается того, что "писателю всегда милее и важнее услышать доброе и ободряющее слово прямо от сочувствующего ему читателя, чем прочесть какие угодно себе похвалы в печати"-- то это понятно, мне часто из-за пространных фельетонов разных "Заурядных читателей" мерещатся пятачки, получаемые ими от строчки <...> Впрочем, бог с ними. Ваше "первое предостережение за мое многословие может быть выражено и словами и молчанием. И то и другое признаю вполне основательным" (Авт. ЦГАЛИ, ф. 212, оп. 1, ед. хр. 56). Заурядный читатель -- псевдоним А. М. Скабичевского.

2 Отклик на содержание майской книжки "Дневника".

3 Из главы второй "Дневника писателя", 1876, май -- "Одна несоответственная идея" -- о самоубийстве молодой девушки Писаревой. Этими строками Достоевский заключает свой анализ ее предсмертного письма.

В упомянутых выше мемуарах Алчевская писала: "Достоевский всегда был одним из моих любимых писателей. Его рассказы, повести и романы производили на меня глубокое впечатление. Но когда появился в свет его "Дневник писателя", он вдруг сделался как-то особенно близок и дорог мне. Кроме даровитого автора художественных произведений, передо мною вырос человек с чутким сердцем, с отзывчивой душой, человек, горячо откликавшийся на все злобы дня" (стр. 63).

 

113. П. Н. ПОЛЕВОЙ -- П. М. ТРЕТЬЯКОВУ 

... Позвольте обратиться к вам с покорнейшею просьбою следующего рода:

Приготовляя к печатанью третье издание моей "Истории литературы"1, я вношу в него, между прочим, еще несколько биографий современных писателей. В числе их и биографию Ф. М. Достоевского. Для этой биографии мне бы очень был нужен фотографический снимок с портрета Федора Михайловича, сделанного Перовым для вашей галереи2. По крайней мере, Федор Михайлович сам указал мне на этот портрет как на единственный снятый с него в течение всей его жизни. Не будете ли вы столь добры, не доставите ли вы мне фотографической копии с принадлежащего вам портрета? Вы бы меня этим крайне обязали и вывели из большого затруднения, так как Федор Михайлович ни за что не хочет вторично снимать с себя какого бы то ни было портрета, а портрет мне необходим, потому что все биографии будут снабжены портретами (кроме биографии графа Л. Толстого), и очень хорошими. Надеюсь, что вы мне дадите ответ, по возможности, в скором времени, так как рисовка и гравирование портрета возьмет, вероятно, около трех месяцев (скорее более, нежели менее этого срока)3 ...

Автограф. ГТГ, ф. 1, ед. хр. 2673.

Петр Николаевич Полевой (1839 -- 1902) -- историк литературы и беллетрист, сын Н. А. Полевого.

Павел Михайлович Третьяков (1832--1898) -- основатель картинной галереи в Москве. См. о нем выше в публикации И. С. Зильберштейна "Новонайденные и забытые письма Достоевского".

1 "История русской литературы в очерках и биографиях", сочинение П. Полевого. Третье, значительно дополненное издание. СПб., 1878.

7 июня 1876 г. Полевой писал Достоевскому: "В одном из NoNo вашего "Дневника", который я постоянно читаю с большим удовольствием, я прочел вашу записку о тех промахах и ошибках, которые вкрались в вашу биографию, помещенную в Энциклопедическом словаре Березина. При этом вы выражали вашу полную готовность сообщить каждому желающему достоверные биографические данные касательно важнейших фактов вашей жизни и литературной деятельности.

Смею надеяться, что вы не откажетесь сообщить мне эти факты для третьего издания моей "Истории русской литературы в очерках и биографиях", которое я исподволь приготовляю к печати, и в числе дополнений к этому третьему изданию имею в виду, на первом плане, биографию вашу и Л. Н. Толстого. Так как в книге моей (вероятно, хоть понаслышке вам известной) все биографии авторов украшены их портретами, то я был бы вам очень благодарен, если бы вы указали мне на хорошую фотографию вашу, или, если это невозможно, разрешили бы мне снять фотографию с вашего портрета в галерее П. М. Третьякова, моего хорошего знакомого.

Буду признателен вам, уважаемый Федор Михайлович, за все сведения, какие вы мне о себе доставите. Даю вам заранее слово в том, что ничего в них не изменю и не искажу" (Авт. ЛБ, ф. 93. II. 7. 104).

Получив письмо от Достоевского (неизвестно), Полевой пишет ему снова 26 июня того же года:

"Весьма и весьма благодарен вам за скорый и любезный ответ ваш. В свою очередь спешу вас уведомить, что я никак не тороплюсь с составлением дополнений к третьему изданию "Литературы" моей и что за обработку вашей биографии не примусь ранее первых чисел сентября. А потому, если, по обещанию, выраженному в вашем письме от 18 июня, вы доставите мне биографические данные к концу августа,-- мне придется только еще раз и от души поблагодарить вас не столько от себя, но и от лица всей русской учащейся молодежи, для которой распространение вполне достоверных сведений о жизни и деятельности наших образцовых писателей так полезно и так важно <...>

Относительно портрета вашего тотчас по получении от вас письма написал я к П. М. Третьякову; с портретом медлить нельзя: пока он нарисуется да выгравируется за границей -- пройдет месяца три, никак не менее <...>

P. S. На всякий случай прилагаю при настоящем письме программу важнейших данных, по которой доставлены были мне биографические сведения от Тургенева, Островского, Гончарова, Григоровича и других..." (там же). Ср. "Вопросы литературы", 1971, No 11, стр. 208--209. Портрет Достоевского, упоминаемый в письме, был написан Перовым весной 1872 г. Находится в Государственной Третьяковской галерее.

2 2 августа 1876 г. Третьяков сообщал Полевому: "Спешу препроводить вам фотографию с портрета Ф. М. Достоевского, только что, сию минуту полученную" (Маш копия. ГТГ, ф. 1, ед. хр. 4618).

3 "период восьмой" третьего издания книги Полевого "От Пушкина до нашего времени" составляют главы о Пушкине, Грибоедове, Н. А. Полевом, Лермонтове, Гоголе, Белинском, С. Т. Аксакове, Кольцове и о "важнейших представителях новейшей литературной школы" -- Гончарове, Тургеневе и Островском. Главы о Достоевском в книге нет.

В No 33-34 журнала "Огонек" 1879 г. Полевой напечатал обширный критико-биографический очерк о Достоевском, "стоящем совершенно особняком по своему таланту и в то же время пользующемся сильным влиянием на общество", и его портрет работы Перова.

 

114. А. А. ДОСТОЕВСКИЙ -- А. М. и Д. И. ДОСТОЕВСКИМ 

<С. -Петербург> 20 сентября 1876 г.

... Вчера, в воскресенье, я <...> ходил к Федору Михайловичу и провел там очень приятно время в разговорах с дядей и Анной Григорьевной. Они меня так радушно приняли, что я думаю у них часто бывать. Рассказывала мне, между прочим, Анна Григорьевна, что они это лето купили в Старой Руссе дом и заплатили за него очень дешево; именно они заплатили за двухэтажный дом с большим садом, огородом, конюшнями, коровником, банею и, одним словом, со всем скарбом, 1100 рублей. Это мне кажется удивительно дешево в таком городе, как Старая Русса, куда летом съезжается более восьмисот семейств на лечение. По совету дяди, я сегодня ходил к Эмилии Федоровне Достоевской...

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 26.

 

115. А. Н. СНИТКИН - А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ 

<С. -Петербург> 23 сентября 1876 г.

Любезнейшая Анна Григорьевна! Помоги, ради бога, совсем без денег и ничего не имею в виду, дай мне сто рублей денег. Попроси для меня у Федора Михайловича. Поправлюсь -- отдам все, а теперь надо платить за квартиру, а у меня не на что и есть.

Прости меня, что беспокою тебя, но, видит бог, обратиться не к кому. Нужда крайняя <...> Помоги, ради бога...

Автограф. ИРЛИ. 30373. с. CXIIIб.

Александр Николаевич Сниткин (1842 -- ?) -- двоюродный брат А. Г. Достоевской. Сохранилось множество писем к ней Сниткина с описанием его горестного материального положения и с настойчивыми просьбами о помощи. См. п. 130, 138, 143.

 

116. А. М. ДОСТОЕВСКИЙ --. И. ДОСТОЕВСКОЙ 

С. -Петербург. 8 ноября 1876 г.

... Вчера, в воскресенье, мы до завтрака, т. е. до часу дня, провели все дома, я больше сидел с Машенькой или читал, а после завтрака мы с Сашей отправились к брату Федору Михайловичу. Доехав на тройковых санях до угла Невского, мы весь Невский и потом вплоть до квартиры брата прошли пешком. Как брата, так и Анну Григорьевну застали дома, и они оба были нам очень рады; а меня так вовсе не подозревали могущим приехать. Приняли нас очень любезно и просто заговорили; хотели было в четыре часа распрощаться с ними, но нас непременно удержали обедать, и мы пробыли у них до семи с половиной часов вечера...

Автограф. ЛБ, ф. 93. III. 10. 14.

 

117. А. А. ДОСТОЕВСКИЙ - А. М. и Д. И. ДОСТОЕВСКИМ 

<С. -Петербург. 23 ноября 1876 г.>

... На днях я на минуту заходил к Федору Михайловичу, который мне говорил об каком-то процессе, который Александра Михайловна начала против Николая Михайловича, требуя от него каких-то денег после наследства. Не знаю, знаете ли вы об этом что-нибудь. Федор Михайлович говорит, что если Шевякова выиграет дело, то очень легко может случиться, что она потом потребует денег и от него, Федора Михайловича, и от вас, а после нее и Вера Михайловна не отстанет. Не знаю, чем все это кончится...

 

118. Н. П. ВАГНЕР -- А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ 

<С. -Петербург. Декабрь 1876 г.>

... Сообщите мне, где печатались адресы "Дневника писателя" -- и что стоили... Спросите Федора Михайловича, не найдены ли в No 7 "Дневника" несколько свободных строк для извещения о выходе 1-го номера "Света", который родится, бог даст, в субботу1.

Автограф. ЛБ, ф. 93. 11. 2. 4.

1 "Свет" -- "орган общечеловеческого развития" -- научно-художественный иллюстрированный ежемесячник, первый номер которого Вагнер готовил в это время к изданию.

24 октября 1876 г. он писал Достоевскому: "Обращаюсь к вам с низким поклоном и большой просьбой, исполнение которой для меня существенно важно. На будущей неделе я делаю публикацию об издании моего журнала, о котором мы с вами уже говорили. Для меня в высшей степени важно, чтобы эта публикация появилась также и в вашем "Дневнике". Желательно было бы, чтобы, вы пожертвовали на нее полстранички. Но если это невозможно, то отведите хотя несколько строчек, чем крайне меня обяжете" (Авт. ЛБ, ф. 93. II. 2. 2).

В тот же день Достоевский отвечал Вагнеру: "Непременно постараюсь отвести требуемые полстранички, а вас поздравляю с предприятием" ("Советские архивы", 1969, No 2, стр. 114).

Вся последняя страница октябрьского номера "Дневника писателя" занята длинным и напыщенным объявлением о предстоящем издании "Света". В объявлении отмечалось, что в журнале примут участие Достоевский, Полонский, Менделеев, Бутлеров, Сеченов и А. Н. Бекетов.

Помещение этого объявления в органе Достоевского вызвало у многих его читателей уверенность, что писатель "переходит" в "Свет", вследствие чего он вынужден был дважды и очень резко "отмежеваться" от журнала Вагнера, заявив в "Дневнике писателя", что "ни в замысле, ни в соредактировании его" не участвует и что он только обещал Вагнеру дать в его издание один рассказ ("Дневник писателя", декабрь 1876 г. и январь 1877 г. См. также "Вопросы литературы", 1967, No 5, стр. 165--166 и 1971, No 9, стр. 190).

 

119. Г. П. ДАНИЛЕВСКИЙ -- А. С. СУВОРИНУ 

4 января 1877 г.

... Кстати, читая тургеневскую "Новь", я приятно изумился, увидев, что он так же симпатически отнесся к типу русского так называемого радикального юноши (даже буквально в том же тоне!), как и я, за три года до него, в "Девятом вале", где мною впервые, под таким углом зрения, выведен революционер Столешников. Этого смелого шага с моей стороны никто тогда не заметил в печати, где царствовали только или грубые и цинические обличения этого типа в повестях Лескова и Крестовского, или мастерские шаржи Достоевского, огульно подводившего этот тип под больничный скорбный ярлык "тронувшихся умом" или "библейских свиней"1. Напоминаю мою повесть, собственно, для вас; мне дорого будет, если вы про себя сознаете истину моего напоминания. Я твердо верил и верю, что так называемые наши радикальные, революционные юноши -- явление честное, привлекательное; мы, кончающие свое человеческое поприще, потому и хороши, тогда только и хороши, если сами были когда-то такими же юношами. Сидевши некогда по делу Петрашевского в каземате2, я прочел там в крепости "Неточку Незванову" Достоевского и, не зная его, страшно к нему привязался. Единственно это не охладило меня к его последним произведениям. Помните ли вы "Неточку"? Как она добыла ключ к библиотеке деспота -- родича своего, прочла его книги, переродилась нежданно для него -- и предстала ему, готовая на борьбу?..

Дивная вещь! Золотые, былые годы! Докончим беседу когда-нибудь лично...

1 Имеются в виду "Бесы" Достоевского с их эпиграфом из Евангелия (от Луки, VIII, 32--37) -- о бесах, вселившихся в свиней.

2 Весной 1849 г. Данилевский, косвенно причастный к делу Петрашевского, был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Через два с половиной месяца, доказав свою "благонадежность", он был освобожден, причем следственная комиссия даже сочла нужным ходатайствовать перед Николаем I, чтобы содержание в крепости "не имело никакого влияния на его будущность" ("Голос минувшего", 1916, No 12, стр. 97--109). Некоторое время, впрочем, Данилевский еще находился под полицейским надзором (см. сб. "Петрашевцы", т. Ill, M. --Л., 1928, стр. 230).

Е. А. Штакешннейдер замечала в своем дневнике:

"За тайну передавали, что Данилевский был замешан в деле Петрашевского и сидел в Крепости. Я думаю, это придавало ему вес в его собственных глазах; я думаю, это и делало его таким радостным. Но впоследствии оказалось, что в крепость он попал нечаянно, что искали другого Данилевского. Так что, когда в 1861 году студенты в свою очередь побывали в крепости и Данилевский, еще твердо веривший в свои политические подвиги, попробовал им сказать: "Ведь это мы вам указали дорогу, ведь первые были мы",-- то в ответ ему только посмеялись" (Е. А. Штакеншнейдер. Дневник и записки, стр. 42--43).

 

120. П. Д. ГОЛОХВАСТОВ -- Н. Н. СТРАХОВУ 

Петровское. 19 января 1877 г.

... Вы, конечно, читали уже "Новь" и "Сон"1. Чтобы не сказали, что не может написать крупного Тургенев, он захотел доказать, что не может написать и мелкого. Будь я критиком, я бы сделал вот что: написал бы, но пресерьезно, что "Новь" -- подделка, чья-то спекуляция; что Стасюлевичу стыдно давать себя так обманывать; что "Новь" -- перевод с французского и написана французом, знающим Россию по книжкам да еще очень не новым, что Фомушку и Фимушку налгать мог только иностранец, читавший Афанасья Ивановича и Пульхерию Ивановну, "Плодомасовских карликов" Стебницкого2 и пр. Что в России 1868 г. портреты на столе держат фотографированные, а не рисованные; фраков до пят не носят; лакеи волю турецкой выдумкой не зовут и т. п. -- все это из книжек о России 30-х и 40-годов. Да и вообще: предполагать, что от старости уши зарастают чем-то, можно только про тех, кто -- предположено -- сальные свечи ест, и подобных чудес в "Нови" немало. Всё сплошь удивительных имен в России не дают, как известно всякому, кто живал в России. Следовательно... И подписался бы: А. Потом написал бы вторую статью: никто Стасюлевича не обманывал; если "Новь" -- подделка иностранца и перевод, то и все писанное Тургеневым с тех пор, как он покинул Россию,-- тоже подделка и перевод, ибо "Вешние воды" и др. -- даже всякая его повесть за последние лет пятнадцать -- изобилуют тем же незнанием России после 19 февраля, только разве не столь явным, ибо не столь скученным воедино, как в "Нови". Подписался бы: Б. Потом, в третьей статье за подписью В., доказал бы, что и когда в России жил Тургенев, и России до 19 февраля не знал Тургенев. Не знал потому, что он не русский человек; а кто русский, да не русский -- тот и не человек настоящий; у того и вообще себе мерила нет ни на русского, ни на человека; и нет этого мерила и не было никогда у Тургенева, и мужчины и женщины его, и мужики, и баре-- не русские и не люди, а все куколки: мужичок, мальчик, барыня и пр. Но откуда же успех Тургенева? Это, во-первых, следствие отставки кн. Львова, ценсора "Записок охотника", а во-вторых: в поле -- и жук мясо; Гоголь тогда уже отписал, Достоевский -- только что начинал... да и кто еще? Ведь уже к 50-м годам про Толстого еще никто и не слыхал. Явились они, мы поумнели, но, народ благодарный, Тургенева, этого рака, на безрыбье бывшего рыбой, в Песках не разжаловали, и до сих пор считаем за леща с кашей, все-таки; но пора бы прозреть; а средство к тому: прочесть Пушкина, Гоголя, потом Толстого, Достоевского и потом Тургенева; вот и увидим, что он такое, что ему удавалось, да, удавалось; и что не может ему, не русскому, след., не человеку, а след., и не художнику, никогда не может удаваться. Вывод: советую не Тургеневу -- не писать, этого он не может, коль уж повадился; итак, вам советую, читатели, не читать, что он пишет; вы это можете, у вас есть Достоевский, Толстой...

Автограф. ЦНБ АН УССР. III. 17064.

1 Роман Тургенева "Новь" напечатан в NoNo 1--2 "Вестника Европы" 1877 г. Его рассказ "Сон" -- в No 303--304 "Нового времени", 1--2 января того же года.

2 Псевдоним Н. С. Лескова.

 

121. Н. П. ВАГНЕР -- А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ 

<С. -Петербург. Январь 1877 г.?>

... Посылаю Федору Михайловичу "Вестник Европы"1. Будьте столь любезны попросите его возвратить мне книгу через два-три дня. Я сам еще почти ничего не читал в ней <...> Федору Михайловичу усердный поклон.

Автограф. ЛБ, ф. 93. II. 2. 4.

1 "Вестника Европы" 1877 г., в котором опубликована статья А. Г. В. "Четвертое измерение спиритизма". Этим определяется приблизительная дата письма. В несколько более позднем, недатированном письме к А. Г. Достоевской Вагнер писал: "Федору Михайловичу глубокий поклон. А "Вестник Европы" до сих пор жду" (там же).

 

122. А. А. ДОСТОЕВСКИЙ - А. М и Д. И. ДОСТОЕВСКИМ 

<С. -Петербург. 1 февраля 1877 г.>

... Вчера, в понедельник, был студенческий бал в память основания университета. Мы с Соломкой1 2, Меншуткина3 и др. профессоров. Потом качали Грацианского, того, который защищал участвовавших в истории у Казанского собора4. Сей последний держал поэтому приличествующую случаю речь. В одной из зал я неожиданно встретил дядю Федора Михайловича. Мы с ним довольно долго разговаривали; впрочем, он уехал рано. Говорил он, между п очим, какие ему хлопоты были с январским выпуском "Дневника", который вышел сегодня. Цензурный комитет зачеркнул почти весь номер, и дяде пришлось почти весь номер написать снова в два дня. Он говорит, что перессорился со всеми цензорами. Пойду к ним я, по всем вероятиям, в один из последних дней масленицы...

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 27.

1

2 Андрей Николаевич Бекетов (1825--1902) -- известный ботаник, ректор Петербургского университета, дед А. А. Блока.

3 Николай Александрович (1842--1907) -- выдающийся химик, профессор Петербургского университета.

4 Судебный процесс над участниками революционной демонстрации в Петербурге (6 декабря 1876 г.) состоялся в январе 1877 г. Одну из групп обвиняемых защищал помощник присяжного поверенного Грацианский.

 

123. И. А. ШЕСТАКОВ -- Н. Н. СТРАХОВУ 

... Нетерпеливо буду ждать статьи вашей о "Нови", хоть, признаюсь, о ней говорить много не стоит. Не говоря уже о том, что предмет знакомый, только что и притом два раза появившийся в "Русском вестнике", я в самом исполнении не вижу прежнего Тургенева: еще вторая часть туда и сюда, читается легко, а первая так просто скучна. Да и главный герой -- Нежданов -- старый знакомый, это, по-моему, тот же лишний, которых вывыводил Тургенев прежде. Впрочем, послушаю сперва вас, а потом уж скажу. Знаете ли, Николай Николаевич, я положительно утверждаю, что у нас, кроме Толстого и Достоевского, нет писателей, по крайней мере теперь. Вы спрашиваете, читаю ли я "Каренину"? Да не только я -- наши немцы и поляки и те зачитываются ею!..

 

124. Б. Б. ПОЛЯКОВ -- А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ 

<С. -Петербург> 11 апреля 1877 г.

разные личности с довольно обширным капиталом. Верю, что вам очень неприятно, что имение нейдет с рук1, но что же прикажете делать, винить меня в этом нисколько нельзя, употребив довольно уже на расходы и дав взаимообразно Федору Михайловичу более 1500 р., вся надежда моя получить удовлетворение только по продаже имения, а иначе я потерял безвозвратно. Я вас неоднократно просил и теперь прошу поискать расписку г. Корша или, скорее, домашнее условие о прекращении дела миром. Бумагу эту я отдал Федору Михайловичу в мае 1874 года вместе с подлинными векселями, полученными мною от Корша, и по которым ваш супруг был должен Куманиной десять тысяч рублей2. Мне необходимо знать, в чем заключается сущность домашнего условия со стороны г. Корша, и я убедительно прошу вас, нельзя ли доставить мне скорее эту бумагу3...

1 Речь идет о продаже одного из имений, оставленных в наследство А. Ф. Куманиной.

2 См. примеч. 8 к п. 87.

3 Отметим следующие строки из письма Полякова к Анне Григорьевне, датированного 5 апреля 1878 г.:

"Все деньги, которые я получил от г. Корша по продаже имений, я доставил вашему супругу, как и прочим доверителям моим, под расписки, которые у меня сохраняются".

 

 

С. -Петербург. 14 апреля 1877 г.1

... Во вторник2 была отвратительная погода, ветер, хотя и не очень холодный, но пыль залепляла глаза, и мы, несмотря на это, поехали с Женей к Федору Михайловичу, там нас приняли очень радушно. Анна Григорьевна была очень любезна, обещала быть у Жени в скором времени. Федор Михайлович сказал нам новость, что Машенька Голеновская3 вышла замуж, свадьба ее была в прошлое воскресенье; говоря об этой свадьбе, Ф. М. был очень взволнован, что его, родного дядю, не пригласили на эту свадьбу; вышла она замуж за инженера Ставровского, своего родственника, и сейчас после свадьбы уехала с ним в Тифлис...

1 Доменика Ивановна приехала в Петербург 7 апреля 1877 г.

2 Вторник приходился на 12-е число.

3 Голеновская

 

126. А. Н. ПЕШКОВА-ТОЛИВЕРОВА (ЯКОБИ) -- А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ 

<С. -Петербург> 15 мая 1877 г.

Я была у вас, чтобы сообщить вам, что я уплатила Т ришину 100 рублей и проценты. Остальные 100 рублей я просила их отсрочить до августа, на что они охотно согласились. На расписке вашей и Федора Михайловича я своей рукой написала, что уплатила сто рублей и осталась должна еще сто1 <...> Будьте добры и любезны, дорогая Анна Григорьевна, попросите Федора Михайловича, чтобы он написал на клочке бумажки свое имя и фамилию, это факсимиле необходимо для его портрета, который отослан в Лейпциг2 <...> Федору Михайловичу жму от всего сердца руку...

Автограф. ЛБ, ф. 93. II. 7. 80.

Александра Николаевна Пешкова-Толиверова (Якоби) (1842--1918) -- детская писательница, издавала журнал "Игрушечка", в котором она после смерти Достоевского опубликовала свои воспоминания о писателе. Ей адресовано письмо Достоевского от февраля 1878 г. ("Письма", IV, стр. 6). См. о ней "Лит. наследстве", т. 51-52, стр. 558-559.

1

Несколько расписок сохранилось среди его бумаг (ср. "Лит. наследство", т. 83, стр. 365). См. ниже п. 138 и 143.

2 Портрет Достоевского воспроизведен в журн. "Игрушечка", 1881, No 7. Возможно, что была и более ранняя его публикация.

 

127. М. А. АЛЕКСАНДРОВ - В. Ф. ПУЦЫКОВИЧУ 

<С. -Петербург> 30 июня 1877 г.

... Цензор Скуратов не принимается цензуровать "Дневника писателя", не получив на то предписания от Комитета, а Комитет не дает этого предписания, заставляя печатать чего не желает Федор Михайлович из-за проволочки восьмидневного лежания выпуска в Комиссии. Прошлый раз цензор был по его просьбе; я полагаю, что теперь его дадут по вашей просьбе1...

Автограф. ГЛМ. ОФ 5709.

Михаил Александрович -- метранпаж в типографии Траншеля, где печатался журнал "Гражданин" в период редактирования его Достоевским, а также в типографии кн. В. В. Оболенского во время издания "Дневника писателя", который он оформлял по личной просьбе Достоевского. Достоевский высоко ценил Александрова как человека и квалифицированного специалиста. А. Г. Достоевская, под впечатлением от мемуаров Александрова, писала ему, что, по ее мнению, он чрезвычайно метко "схватил все характерные черты покойного Федора Михайловича" и обрисовал его "таким, каким он был в домашней, повседневной жизни". При этом она отнесла Александрова к числу близких Достоевскому людей (см. "Достоевский в воспоминаниях современников", кн. II, стр. 213).

Виктор Феофилович Пуцыкович (1843--1909) -- сотрудник, а затем редактор "газеты-журнала" "Гражданин" (1874--1879), многолетний корреспондент Достоевского.

1 "Дневника писателя", он просил тщательно держать корректуру и постепенно печатать.

20 июня Достоевский выразил опасение насчет возможных осложнений с цензором: "NB как вы обойдетесь без моей подписи? Впрочем, приеду -- подпишу" ("Письма", III, стр. 269).

По-видимому, волнение Александрова и Пуцыковича было вызвано внезапным отъездом цензора Ратынского.

"Михаил Александрович, мне Федор Михайлович ни слова не сказал о том, как быть. И я решительно не знаю, что делать! Вообще я даже не знаю, что без пего будет печататься..."

 

128. А. Г. ДОСТОЕВСКАЯ - Н. М. ДОСТОЕВСКОМУ 

<Старая Русса> 1 сентября 1877 г.

Позвольте вас поблагодарить, многоуважаемый и добрый брат Николай Михайлович, за ваше милое письмо и за те известия, которые вы сообщаете1.

многоуважаемый Николай Михайлович, прошу вас, если ключи еще не доставлены, то доставьте их к 4-му числу, очень нас обяжете, а теперь до скорого свиданья...

Автограф. ИРЛИ. 30413. с. CXIIIб9.

1 Письмо Н. М. Достоевского неизвестно.

 

129. А. А. ДОСТОЕВСКИЙ -- А. М. и Д. И. ДОСТОЕВСКИМ 

<С. -Петербург> 13 сентября 1877 г.

1 я ходил обедать к Федору Михайловичу; отправился я туда часа в три и вернулся домой часов в девять. Все они приехала, в Петербург только часом позже меня; провели все лето в деревне в Курской губернии и остались в восхищении от деревенской жизни. Федор Михайлович в конце июня приезжал в Петербург издавать "Дневник", а Анна Григорьевна ездила в это время в Киев, Харьков и Полтаву. Говорил я большею частию все с Анной Григорьевной, она сообщила мне, между прочим, что, к величайшему ее сожалению, они должны будут прекратить с будущего <года> издание "Дневника", так как срочная работа ужасно тяготит Федора Михайловича, и, кроме того, его сильно волнует, что многое из написанного цензура не пропускает. Анна Григорьевна думает открыть в будущем году книжный магазин и для этого хочет в этом году слушать бухгалтерские курсы. Говорили мы и о наследстве. Анна Григорьевна сообщила мне подробно, отчего было проиграно дело Николая Михайловича. Оказывается, что всему виной Корш. Будучи поверенным Николая Михайловича, он не явился на разбирательство дела в Судебную палату; Николай Михайлович тоже не явился. В том, что дело было проиграно в Сенате, виноват тоже он, Корш, так как не подал никаких поводов к кассации. (Может быть, я выражаюсь неправильно; одним словом, он не выставил ни одного факта, по которому видно бы было, что разбирательство дела в Палате велось неправильно.) Точно такую же повестку от Самарского-Быховца2, какую получили вы, получил и Федор Михайлович и так же, как и вы, не отвечал ничего. Теперь нужно предпринять следующее -- это говорит Анна Григорьевна, и Федор Михайлович одобряет: до подания иска со стороны Александры Михайловны не делайте ничего; как только иск будет подан, соединиться вместе (т. е. вам и Федору Михайловичу) и пригласить Лохвицкого3, что будет стоить недорого, а как говорит Анна Григорьевна, то, может быть, и ничего, потому что она думает, что Лохвицкий не возьмет ничего с Федора Михайловича. А из этого уж и следует, что вам следует отказать Коршу и истребовать от него оставшиеся у него деньги, и не 250, а 425 рублей -- столько получил Федор Михайлович, и, мне кажется, нет причины предполагать, чтобы вам осталось меньше4...

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 27.

1

2 Владимир Васильевич Самарский-Быховец (1837--1902) -- юрист.

3 Александр Владимирович (1830--1894) -- известный адвокат. Его перу, между прочим, принадлежат статьи о "Преступлении и наказании", напечатанные в "Судебном вестнике", 1869, No 14, 83 и 133, январь -- июнь ("Уголовные романы").

4 В недатированном письме, относящемся к 20-м числам сентября 1877 г., А. А. Достоевский сообщал родителям:

"... В воскресенье, как я уже писал, утром с Михаилом Александровичем мы были в университете, вернулись домой часу в четвертом <...>

Мы все вместе отправились по конке по направлению к Николаевскому вокзалу, они -- обедать к Копшаковым, а я к Федору Михайловичу. Там я изложил все то, что вы мне писали, дорогой папа. Анна Григорьевна говорит, что она наверно не знает, где живет Лохвицкий,-- в Москве или Петербурге; она хотела узнать об этом, и тогда Федор Михайлович отправится к нему и обо всем расспросит. Впрочем, они не думают, чтобы иск был начат с вас, так как, по всем вероятиям, начнут с того ведения дела, с чем представит менее всего издержек.

У Федора Михайловича я обедал и вернулся домой часов в десять" (там же).

Вступительная статья
Часть: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16
Приложение

Раздел сайта: