Достоевский в неизданной переписке современников (1837-1881).
Часть 9

<С. -Петербург> 1 октября 1877 г.

... Редактор журнала "Детское чтение" Виктор Петрович Острогорский¹, зная, что мы с Федором Михайловичем в родстве, просил меня попросить Федора Михайловича, не будет ли он в состоянии уделить что-нибудь из его портфеля для напечатания в декабрьской книжке журнала. Это бы, сама знаешь, подняло бы журнал в глазах публики, и действительно полезное дело приняло бы широкий размер. В. П. Острогорский лично бы попросил Федора Михайловича, но ему хочется наперед знать, как бы он принял эту просьбу. Далее, очень бы хотелось редакции, если бы Федор Михайлович принял участие в редакционной комиссии на будущей неделе. Будут обсуждать вопросы о художественном чтении и музыкальном образовании. Будут: Римский-Корсаков², Соловьев³, Брянский⁴ и др. Им бы очень желалось выслушать мнение такого высокого художника, как Федор Михайлович. Не предварив его, может быть приглашение прошло бы для него бесследно. Так что поговори с мужем и сообщи мне до понедельника письмом в Лар<инскую> гимназию, по 6-й линии, а я передам Острогорскому. Если Федор Михайлович согласится переговорить с ним, то напиши, когда его можно видеть. Вообще повлияй, это дело очень хорошее, и Острогорский -- преданный делу человек⁵...

Автограф. ИРЛИ. 30373. с. CXIIIб5.

¹ "Детское чтение" -- ежемесячный журнал для детей дошкольного и младшего школьного возраста.

Виктор Петрович Острогорский (1840--1902) -- известный педагог, автор многочисленных трудов по вопросам воспитания.

² Николай Андреевич Римский-Корсаков (1844--1908)--знаменитый композитор.

³ Вероятно, Всеволод Сергеевич Соловьев.

⁴ Брянский (1831--1908) -- художник.

⁶ Принял ли Достоевский участие в этом обсуждении -- не установлено.

... Вчера мы сговорились с Сашей¹ быть у Федора Михайловича, и я сегодня вышла из дому в половине двенадцатого часа утра, проехала по конной до Невского, прошла пешком до Литейной, в это же время заходила в Казанский собор, по Литейной проехала до сашиной квартиры, там я отдохнула немножко, и потом мы отправились к Федору Михайловичу. От него я узнала, что он получил повестку, кажется из суда, о взыскании с него денег по куманинскому наследству, дело будет разбираться 11 ноября². Первый был вопрос Федора Михайловича: "Получили вы такую повестку, как я?" и стал мне ее читать; повестка эта общая ко всем наследникам, и ты в ней стоишь первый, потом Федор Михайлович, и так далее. Получил он эту повестку 18 октября и до сих пор еще ничего не предпринимал делать по этому делу. Но, как я заметила, что это его очень волнует. Анна Григорьевна хотела завтра написать письмо Лохвицкому³, который теперь в Москве; а мы с Сашей посоветовали послать ему еще и телеграмму, чтобы он ответил, возьмется ли за это дело. Саша хотел пойти к Федору Михайловичу дня через три, чтобы узнать о результате этого дела <...> Федор Михайлович, как видно, ничего в этом деле не понимает, говоря, что он не юрист, а боится, что оно будет проиграно, так же, как и Николай Михайловича, если не будет поверенного при разбирательстве этого дела. Он подозревает Шер⁴ в заговоре с Александрой Михайловной⁵. Это его слова. Но будет об этом. Вышли мы с Сашей от Федора Михайловича в четыре часа...

Автограф. ЛБ, ф. 93. III. 10. 32.

¹ А. А. Достоевский -- сын Д. И. и А. М. Достоевских.

² См. п. 129.

³ Об А. В. Лохвицком см. в примеч. 3 к п. 129.

⁴ Владимир Дмитриевич Шер -- двоюродный брат Достоевского и его сонаследник по имению Куманиных. Достоевский в одном из своих писем охарактеризовал его как "мошенника", "надувалу", "валета" ("Письма", IV, стр. 107).

⁵ -- сестра писателя.

Сейчас вернулся, дорогой папа, от Федора Михайловича, куда мы ходили вместе с мамой. Мама, как мы условились с ней вчера, зашла за мной, и мы часа в три отправились вместе к дяде; посидели мы у него часа полтора, и так как мама не хотела оставаться обедать, то мы вышли от них часов в пять и пошли обедать в кухмистерскую <...> Не хотела остаться обедать у Федора Михайловича мама потому, что в этот день Женя не особенно хорошо себя чувствовала. У Федора Михайловича мы узнали следующее: Самарский-Быховец подал иск на всех наследников, т. е. на вас, Федора Михайловича старшего, Федора Михайловича младшего и Шер. Федор Михайлович уже получил повестку из окружного суда с приглашением явиться на 11 ноября. Я думаю, что и вы получили уж такую повестку. Федор Михайлович думает предпринять следующее: он напишет в Москву к Лохвицкому с предложением взяться за дело; если от него получится ответ отрицательный, то он обратится к кому-нибудь из здешних хороших адвокатов¹. Теперь дело вот в чем. Оставите ли вы своим адвокатом Корша или хотите присоединиться к Федору Михайловичу, чтобы действовать с ним заодно? Хорошо бы было, если бы вы ответили мне сейчас же, потому что я пойду к Федору Михайловичу дней через пять, чтобы узнать о результатах письма к Лохвицкому, и сообщу при этом о вашем решении. Хотя вы и писали, что согласны действовать заодно с Федором Михайловичем, но все-таки нужно знать ваше окончательное решение³...

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 27.

¹ Письмо Достоевского к Лохвицкому до нас не дошло. Ответное письмо Лохвицкого см. в примеч. к следующему письму.

² 30 октября А. А. Достоевский сообщал отцу:

"Сейчас только вернулся, дорогой папа, от Федора Михайловича. Сегодня день его рождения, и он раньше звал меня на этот день. Кроме меня, были еще Николай Михайлович и Федор Михайлович младший, который теперь совсем уже поселился в Петербурге. Анна Григорьевна сообщила мне, между прочим, что они писали Лохвицкому, но ответа еще от него нет. Федор же Михайлович младший сообщил, что он вчера был у Казанских и они ему сказали, что отказали Коршу и взяли от него обратно все доверенности и хотят пригласить Лохвицкого и присоединиться к Федору Михайловичу. Анна Григорьевна хотела мне дать знать, как только получится письмо от Лохвицкого. Таким образом, Корш совершенно отрешен от дела..."

... Два дня тому назад мы получили письмо от Лохвицкого, я прилагаю при сем точную с него копию¹. Как видите, он с удовольствием берется защищать нас, но боится, что не попадет к назначенному сроку (к 11 ноябрю) в Петербург. Он просит разузнать, будет ли разбираться дело по существу 11 ноября или будет назначено заседание на другое число. Я ездила в суд, в совет присяжных поверенных, и узнала там наверно, что 11-го дело разбираться не будет. С своей стороны Федор Михайлович: старший спрашивал совета у присяжного поверенного Гаевского (тоже знаменитость)², и тот подтвердил ему, что 11-го разбирательства дела не будет и что в этот день только назначат день заседания и ни в каком случае раньше недели. Таким образом, мы полагаем, что заседание будет после 20-го и что Лохвицкий будет нас защищать <...>

Я хотела известить вас о письме Лохвицкого тотчас, как мы получили его, но решила отложить, пока мы не спросили мнения у присяжных поверенных.

Автограф. ИР ЛИ, ф. 56, ед. хр. 57.

¹ А. В. Лохвицкий писал Достоевскому 1 ноября 1877 г., в ответ на не дошедшее до нас письмо:

"Многоуважаемый Федор Михайлович! С 25 октября я был в Петербурге, сегодня возвратился и застал ваше письмо, на которое спешу отвечать.

Мне было бы особенно приятно помочь вам в вашем деле, но не могу вам обещать последующей причине: 15 ноября назначено в Бирюче к слушанию уголовное дело, по которому я состою защитником; по расчислению поездов я должен выехать из Москвы 10-го и никак не позже 11 ноября. Вы видите, что я не могу быть в Петербурге 11 ноября <...> Может быть, заседание для слушания дела но существу будет назначено после 20 ноября, тогда я могу быть в Петербурге и охотно явлюсь вашим защитником. Сверх того, может быть, дело в Бирюче будет отложено (как это случилось уже два раза),-- тогда я также могу приехать в Петербург к сроку. Я хорошо понимаю, что-вам нельзя останавливаться на гадательных предположениях о моей явке и следует избрать себе другого поверенного, кроме того случая (маловероятного), что заседание по существу будет назначено после 20 ноября. Справьтесь об этом и уведомьте меня.

Во всяком случае, даю вам слово, если вы признаете нужным, защищать ваше дело в Судебной палате. С истинным уважением остаюсь преданный вам А. Лохвицкий" (копия рукой А. Г. Достоевской. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 27).

² Виктор Павлович Гаевский (1826--1888) -- историк литературы и юрист, одна из членов-основателей Литературного фонда.

... В пятницу я заходил в окружной суд, где мы сговорились встретиться с Анной Григорьевной. Разбирательства дела, конечно, не было. Как вы и писали, стороны приглашались только в канцелярию для предварительных совещаний; но, кроме нас с Анной Григорьевной, никого не было; в суде нам сообщили, что ответчики имеют право просить о назначении дня для разбирательства дела только в этот день, т. е. в пятницу до трех часов дня; так как Федор Михайлович сначала не приехал, то Анна Григорьевна тотчас отправилась за ним и потом вместе они опять поехали в окружной суд; о результатах этого посещения Анна Григорьевна уведомила меня на следующий день письмом: в суде они говорили с товарищем председателя и когда просили, чтобы дело было назначено после 20 ноября, то он им ответил, что разбирательство будет не так скоро; дело в том, что один из Ставровских живет за границей, и о вызове его будут печататься в "Сенатских ведомостях" три раза объявления, а если через шесть месяцев он не приедет, то дело будет разбираться без него. Почти вероятно, как говорят Федор Михайлович и Анна Григорьевна, он не приедет раньше шести месяцев; если бы он был истцом -- он поторопился бы приехать, а так как он в этом деле является ответчиком, то он если и узнает каким-нибудь образом о вызове в суд, то будет откладывать свой приезд или наем адвоката до последней возможности. Таким образом, как говорит и товарищ, председателя, дело будет разбираться не раньше как через семь месяцев.

Вчера мы собирались с мамой к Федору Михайловичу, но не отправились, потому что Анна Григорьевна написала нам, что в воскресенье утром они будут в концерте¹.

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 27.

¹ В воскресенье 13 ноября в зале Дворянского собрания состоялся "последний утренний русский концерт" Д. А. Славянского ("Новое время", 1877, No 615, 13 ноября).

...<Вчера вечером> пришел Саша и предложил мне, не пойду ли я с ним завтра, т. е. в воскресенье, к Федору Михайловичу, чтобы вместе поговорить с ним о том, чтобы Лохвицкий взялся защищать твое дело; при этом Саша сказал: "Отчего бы папе самому не написать Федору Михайловичу?.." Я сказала Саше, чтобы он вел переговоры по этому делу без меня; но потом подумала и сказала, что приду к нему завтра на квартиру и там решу, пойду ли я с ним или нет? В воскресенье я пораньше собралась и вышла из дому еще до завтрака и пришла к Саше около двух часов (а мы с ним условились, чтобы он меня ждал только до трех часов). Саша очень любезно меня принял; угостил отличным кофе и сообщил, что к Федору Михайловичу идти не нужно: Анна Григорьевна предупредила его запиской, содержание которой Саша, вероятно, тебе сообщил¹. <...>

Сейчас была Анна Григорьевна, я ей сказала о твоем желании, т. е. об Лохвицком, она сказала, что Федор Михайлович непременно ему скажет об этом. Приглашала меня обедать в следующее воскресенье, но я не обещала ей наверное, может быть, в этот день будут крестины²...

Автограф. ЛБ, ф. 93. III. 10. 32.

¹ См. п. 134.

² В письме, написанном 20 ноября, накануне отъезда из Петербурга, Доменика Ивановна сообщила мужу: "Саша выдержал у Грубера <...> Сегодня мы с ним обедаем у Федора Михайловича" (Авт. ЛБ, ф. 93. III. 10. 32).

18 ноября Е. А. Рыкачева писала отцу, А. М. Достоевскому. "... Володя немного беспокоился вчера, но ночь провел хорошо. Сегодня мы хотим его окрестить; из посторонних никого не будет, кроме дяди Федора Михайловича и Анны Григорьевны, и то мы не знаем, придет ли еще дядя; Анна же Григорьевна будет..." (Авт. ЛБ, ф. 93. III. 10. 32).

... 13 декабря был второй литературный обед (сначала была повестка, что собираться в клубе, который позволили открыть, но потом, по неустройству еще в клубе, опять собрались у Палкина)¹. На этом обеде, между прочим, были: Стасюлевич, Спасович, Плещеев, Курочкин, Полетика, Бутлеров, Гайдебуров, Достоевский, проф. Андреевский, Вейнберг, Микешин, Полонский-поэт, Скабичевский, Чубинский, Максимов, Каразин и т. д., и т. д. После обеда был выбор обеденного комитета, закрытою баллотировкою. Смешной эпизод: нужно было выбрать шесть членов, и надо было шесть имен написать на карточке. Сижу и пишу, кого выбрать -- Стасюлевич, Спасович, Менделеев, Бутлеров -- ну и думаю, кого бы еще вписать? Вдруг подбегает ко мне молодой блондин и шепчет: "Пишите Мордовцева". -- "Да я сам Мордовцев",-- отвечаю ему; сконфузился, смеется. Оказалось, что это Станюкович, который не знал меня в лицо. Стали считать шары: больше всех голосов оказалось в пользу прошлогодних членов комитета (бюро) -- Стасюлевича, Спасовича, Бутлерова, Менделеева, Гайдебурова и Боборыкина. Когда считали шары, то мое имя часто слышалось, но потом объявили, что я потому не попал в число членов комитета, что Боборыкин превысил меня несколькими голосами. Да мне и некогда было бы исполнять эту обязанность. Еще эпизод во время счета голосов: развертывают бумажку с именами кандидатов и читают:

Стасюлевич, Плещеев, Спасович
И Полонский Иаков Петрович,
Достоевский и Бутлеров -- вот комитет,
Идеальней которого нет!

Хохот. Это Вейнберг состряпал тут же. После обеда Микешин (известный памятникосочинитель Николая, Екатерины и пр.), Чуйко и Станюкович (сконфузившийся-то) ловят меня, увлекают в сторону и подъезжают с тем, чтобы я открыл у них в "Пчеле"² (с рисунками) ряд бесед, подобных м-ру Плюмпудингу, который производит эффект. Ну, нечего делать -- обещал им давать славянские беседы от имени не Плюмпудинга³, а брата-славянина...

Автограф. ЦГАЛИ, ф. 320, оп. 2, ед. хр. 1.

Даниил Лукич Мордовцев

¹ А. Г. Достоевская отмечала в "Воспоминаниях": "Припоминаю, что в начале 1878 года Федор Михайлович бывал на обедах, которые устраивались каждый месяц Обществом литераторов в разных ресторанах: у Бореля, в "Малоярославце" и др. Приглашения рассылались за подписью знаменитого химика Д. И. Менделеева. На этих обедах собирались исключительно литераторы самых различных партий, и здесь Федор Михайлович встречался со своими самыми заклятыми литературными врагами. За зиму (1878 года) Федор Михайлович побывал на этих обедах раза четыре и всегда возвращался с них очень возбужденный н с интересом рассказывал мне о своих неожиданных встречах и знакомствах" (стр. 326).

² Михаил Матвеевич Стасюлевич (1826--1911) -- историк, редактор-издатель "Вестника Европы". Василий Аполлоновнч Полетика (?--1888) -- издатель "Биржевых ведомостей" и "Молвы". Александр Михайлович Бутлеров (1828--1886) -- известный химик. Павел Александрович Гайдебуров "Недели". Иван Ефимович Андреевский (1831--1891) -- юрист. Петр Исаевич Вейнберг (1831--1908) -- поэт и переводчик. Михаил Осипович (1836--1896) -- скульптор и художник. Александр Михайлович Скабичевский (1838--1910) -- литературный критик, сотрудник "Отечественных записок". Павел Платонович Чубинский Наразин (1842--1908) -- романист, художник, военный корреспондент "Нового времени".

² "Пчела" -- "русская иллюстрация, журнал искусства и литературы, политики и общественной жизни", выходил в Петербурге в 1875--1878 гг. (ранее этот журнал назывался "Сияние").

³ Джемс Плумпуддинг-эсквайр Мордовцев печатал свои фельетоны в "Новом времени".

Федор Михайлович младший, родственник Анны Григорьевны Сниткин¹ с женой и, наконец, пасынок Федора Михайловича, фамилии коего не знаю². Причина такого званого обеда -- именины Федора Михайловича. Обед был очень хорош -- было даже шампанское. После обеда мы все отправились по домам...

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 28.

¹ Об А. Н. Сниткине

² П. И. Исаев.

Не нахожу слов благодарить тебя за оказанное одолжение. Еще более благодарен Федору Михайловичу¹. заплатил 5 рублей 40, т. е. за три месяца...

Автограф. ИРЛИ. 30373. с. CXIIIб5.

¹ Достоевский дал ростовщикам Тришиным письменное поручительство за Сниткина. См. п. 143.

¹; в четверг жду ответа, по получении которого через два дня уеду в Москву² ...

Автограф. ЛБ, ф. 93. П. 7. 121. Дата уточняется по упоминанию в опускаемой части письма о предстоящем издании (с будущего года) журнала "Русская речь".

Варвара Ивановна Прибыткова "лишь самым отдаленным образом" ("Письма", IV, стр. 22). В своих позднейших "Воспоминаниях о Достоевском", напечатанных в "еженедельном загадочном" спиритском журнале "Ребус", она замечала по поводу отношения писателя к спиритизму: "Действительно, Федор Михайлович не любил его, не раз уговаривал он меня оставить эти занятия, по его мнению, вредные во всех отношениях, но, несмотря на такой взгляд, что-то тянуло его к нелюбимому вопросу, которому он, несомненно, придавал значение, очень серьезное, и резко осуждал существовавшее в то время почти поголовное над ним глумление. Очень часто, если не всякий раз, при наших встречах, он сам заговаривал о спиритизме, не обращая внимания на мою неохоту вступать в прения, обыкновенно кончавшиеся ничем" ("Ребус", 1885, No 25, стр. 230). Неизданное письмо Прибытковой к Достоевскому (26 октября 1873 г.) хранится в ИРЛИ. Ср. "Письма", IV, стр. 349--350.

¹ В начале мая 1878 г. Прибыткова явилась к Достоевскому "со странным предложением" -- вскрыть какой-то ящик и пакет, которые должны были прибыть на его имя от спирита И. Н. Ливчака, "чтоб быть каким-то свидетелем чего-то и почему-то". Полученное затем письмо от Ливчака из Вильны, датированное 2 мая, разъяснило дело. Оказалось, что Ливчак поручал Достоевскому "продвинуть" в "высших сферах" какой-то его "военно-технический проект". Письмо это начиналось словами: "По стечению обстоятельств, известных нашей достоуважаемой Варваре Ивановне Прибытковой, мне приходится обратиться к вам с некоторою оригинальной просьбой" (Авт. ЛБ, ф. 93. 11. 6. 26).

6 мая в ответном письме Достоевский наотрез отказался от выполнения этого поручения ("Письма", IV, стр. 21--23). Он, вероятно, посоветовал Прибытковой сообщить Ливчаку, что она сама берет на себя это дело.

² К своему письму Прибыткова приложила автографы В. В. и Т. П. Пассеков для коллекции А. Г. Достоевской.

... Я очень сердита на вас за то, что вы не подаете о себе вести, а вы сами знаете, что мы интересуемся всем, что до вас относится. Мы, слава богу, здоровы, за исключением меня; я слабею все более и более и не думаю, что могу поправиться здесь. Лето это самое тоскливое, какое я когда-либо проводила: все вспоминаешь бедного милого Лешу, и так жалко, больно, что его уже нет. Я жду -- не дождусь осени; авось при моей всегдашней беготне я не буду так чувствовать нашу потерю. Федор Михайлович ездил в Москву и в Оптину Пустынь, проездил две недели и вернулся очень оживленный¹. Теперь он засядет за работу и проработает до глубокой осени. У него теперь Федор Михайлович², и сегодня его концерт, который, вероятно, удастся. К нашей досаде, здесь очень дурная погода и почти каждый день дождь. Это заставляет сидеть дома и ужасно расстраивает нервы. У нас была жена моего брата³ и оставила здесь своего сына, мальчика лет пяти, лечиться ваннами. Они ему очень помогли, и мальчик поздоровел. Не знаю, когда мы вернемся в город, сколько придется вынести суетни при приезде в город и найме квартиры, страшно подумать! <...>

<...> 

С Федором Михайловичем в эту ночь был сильный припадок, и он не в состоянии писать вам. Он поручил мне передать вам, что у Федора Михайловича младшего находятся для вас десять рублей. Федор Михайлович жалеет, что не может прислать больше. Не будете ли вы как-нибудь в городе и не зайдете ли в суд узнать о нашем деле? Очень бы обязали <...>

Концерт имел значительный успех.

Автограф. ИРЛИ. 20413. с. CXIIIб9.

¹

"Федор Михайлович был страшно поражен этой смертию,-- писала А. Г. Достоевская в своих воспоминаниях. -- Он как-то особенно любил Лешу почти болезненною любовью, точно предчувствуя, что его скоро лишится <...> Чтобы хоть несколько успокоить Федора Михайловича и отвлечь его от грустных дум, я упросила Вл. С. Соловьева, посещавшего нас в эти дни нашей скорби, уговорить Федора Михайловича поехать с ним в Оптину Пустынь, куда Соловьев собирался ехать этим летом. Посещение Оптиной Пустыни было давнишнею мечтою Федора Михайловича" (стр. 322). Поездка эта, отразившаяся в ряде глав "Братьев Карамазовых", состоялась в конце июня 1878 г.

² Племянник Достоевского.

³ Ольга Кирилловна Сниткина.

... Милая сестра Анна Григорьевна, обращаюсь и к вам с моею покорнейшею просьбою: попросите брата Федора Михайловича написать кому он сочтет лучше и попросить о покровительстве. Не смею очень надоедать вам, но вы можете судить, какое большое одолжение вы сделали бы для меня, если б напомнили брату о моей просьбе¹...

Автограф. ИРЛИ. 29736. c. CXIб6.

¹ В том же письме, обращаясь к Достоевскому, В. М. Карепина просила оказать содействие ее тяжело больному сыну, военному врачу А. П. Карепину, находящемуся на фронте,-- в скорейшем получении очередного чина и ордена Станислава 2-й степени:

"Милый брат, так как, по совету твоему, я тогда писала А. П. о твоем знакомстве с Радецким и Главнокомандующим, то А. П. и просит, нельзя ли написать кому-нибудь из этих высокопоставленных особ и попросить о покровительстве, покуда еще все они находятся на театре войны. Милый брат, я уверена, что если б ты написал к Главнокомандующему, то ради тебя он сделал бы что-нибудь для А. П. Голубчик мой, не откажи в нижайшей моей просьбе. Ты уж знаешь, как написать, стоит тебе только пожелать сделать для меня эту милость".

... Получил я письмо от вашего брата Федора Михайловича, в котором он изъявляет согласие на продажу семидесяти десятин¹, но, во-первых, клочок этот не обмерен, и нет на него плана; может быть, в нем будет больше, может быть меньше; во-вторых, не имея доверенностей от всех вас, Достоевских, я не могу взять задатка; поверенного своего ни племянники ваши, ни Федор Михайлович присылать не хотят. Если вы желаете, чтоб эта продажа состоялась, чего очень желают мамаша и Ставровские, то, пожалуйста, сообщите всем вашим, что необходимо им прислать их поверенного, или же выслать мне доверенность. Очень жаль, если продажа эта не состоится, мы замучаем покупателей нашим несогласием <...> Непременно нужно, чтобы Федор Михайлович дал доверенность <...> Будьте так добры, сообщите мне адрес вашего брата Федора Михайловича и Полякова Бориса Борисовича...

¹ Письмо Достоевского, датированное 11 октября 1878 г. ("Письма", IV, стр. 37).

Добрейшая Анна Григорьевна, сегодня получил твое письмо, в котором ты меня упрекаешь в бесчестном поступке в отношении тебя по неуплате долгу Тршпину ¹" как ты сама знаешь, самый честнейший человек делает бесчестный поступок от безвыходного положения. Он бы и рад быть образцом честности, да трудно перенести голод и всяческие лишения своей семьи <...> Когда я был последний раз у Тришина и отдавал ему двадцать рублей, он выражал готовность и отсрочить при условии платежа процентов <...> Перед отъездом я послал ему сказать, что Анна Григорьевна заплатит ему, по приезде, рассчитывая, что я тебе вышлю к этому времени, но не удалось <...> Ты, намекая мне на требования чести, сама хочешь сделать поступок неблагородный в отношении ничем не повинной моей жены. Она даже и не знает про Тришина <...>, а ты хочешь в день отъезда на всю дорогу дать мучений, приехав с нею объясняться по поводу этого дела. Но что тебе это поможет,-- кроме того, что даст мне новые муки, которые не заплатят тебе долга? Вместе с твоим письмом получил от нее, где она пишет, что "еду прощаться с Нюшей и Федором Михайловичем". Хороша она поедет от вас?..

Автограф. ИРЛИ. 30373. С. CXIIIб5.

¹ Это письмо А. Г. Достоевской не сохранилось.

30 августа, откликаясь на неизвестное письмо Достоевского, И. Тришин писал: "Письмо ваше от 27 августа я получил 28 числа и спешу отвечать вам, что Сниткин был у нас того же числа вечером и отдал только 20 рублей и уплатил проценты, а остальные сорок рублей он обещал отдать 8 сентября, ибо он тогда получит прогонные деньги. Насчет тридцати рублей он сказал, что не должен их вам, а когда мы показали ему ваше вышеупомянутое письмо, тогда он сказал, что сам будет писать вам об них" (Авт. ИРЛИ. 29873. C. CXIб12). Как явствует из публикуемого письма, Сниткин снова отказался уплатить Тришину, и долг таким образом пал на его поручителя -- Достоевского. Этим и было вызвано негодующее письмо Анны Григорьевны.

... Вы, вероятно, уже знаете из письма Евгении Андреевны, что заседание по нашему делу назначено 23 сего ноября. К нашему большому горю, Лохвицкий не может вести нашего дела, так как исключен из состава присяжных поверенных. Сегодня Федор Михайлович был у другой здешней, знаменитости, Гаевского, юрисконсульта Государственного банка. Хоть Гаевский и очень хорош с Федором Михайловичем, но не взялся вести дело, так как кончает свою карьеру. Он рекомендовал Федору Михайловичу очень добросовестного адвоката Вильгельма Осиповича Люстига¹ и, кроме того, обещал вместе с Люстигом просмотреть наше дело и дать нужные советы. Завтра Федор Михайлович увидится с Люстигом, и решится вопрос, будет ли он вести дело. Так как нужна от вас доверенность, то в случае благоприятного ответа от Люстига, мы будем вам телеграфировать, прося вас выслать доверенность на имя присяжного поверенного Вильгельма Осиповича Люстига <...>

Федор Михайлович просит передать вам и многоуважаемой Доменике Ивановне его уважение. Федор Михайлович недавно вернулся из Москвы и не совсем хорошо себя чувствует, а потому и поручил мне написать вам С.)

² мы решили не брать, по причинам, о которых трудно в письме рассказывать...

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 56.

¹ Люстих (1844--1915) -- адвокат, член Совета присяжных поверенных, защитник крестьянки Корниловой на судебном процессе, освещавшемся в "Дневнике писателя".

² О Веселовском см. в примеч. 1 к п. 70.

... Случилось что-то необыкновенное. Мой начальник Иван Давидович Делянов¹ позвал меня сегодня. Поэтому позвольте мне обедать у вас завтра, в пятницу, если это возможно. Вчера я надеялся видеть Федора Михайловича у Мещерского и ждал его там до одиннадцати часов. Потом, вообразивши, что, может быть, его увлекли Штакеншнейдеры, я поехал к ним и очень их удивил,-- словом, я там накушался, как только возможно. Усердно прошу вас извинить меня, что не известил вас раньше, теперь пишу к вам, потому что вы, верно, уж встали, а Федор Михайлович -- еще нет² ...

Автограф. ИРЛИ. 30283. с. CXIIб6.

¹ Делянов (1818--1897) -- попечитель Петербургского учебного округа; в 1882--1887 гг. -- министр народного просвещения.

² Достоевский, как известно, работал ночами и поэтому нередко вставал очень поздно.

... Сейчас я вернулась от Люстиха и по совету мужа пишу вам. Люстих. как вы знаете из вчерашней телеграммы¹, взялся вести дело и просил, чтоб вы выслали ему доверенность. Но, рассмотрев дело, он пришел к убеждению, что мы проиграем наверно <...> Люстих советует нам покориться и согласиться уплатить Александре Михайловне 1157 рублей <...> Мы, т. е. муж и я, еще не решили окончательно, помириться или нет, но считаем долгом представить вам это обстоятельство на вид, чтобы после не было каких недоразумений <...> Ужасно нас волнует это проклятое дело <...> Советовать вам что-либо в этом деле мы ничего не можем, потому что сами еще не решили, как мы поступим; но уведомить вас, Федор Михайлович счел необходимым...

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 56.

¹ Эта телеграмма неизвестна.

... Совет нашего Славянского общества дает послезавтра, во вторник, в ресторане Демута скромный и недорогой обед приехавшему сюда министру народного просвещения в Сербии Васильевичу, которого и Москва чествовала трапезою как патриота, преданного нам и искренне любящего Россию¹. Мне поручено убедительнейше просить вас, а через вас и ² принять участие в этом обеде. Будет до тридцати человек. Хотим быть во фраках. Обед в шесть часов. Не откажите...

Автограф. ЛБ, ф. 93. II. 6. 44.

Иван Федорович Золотарев

¹ 23 ноября 1878 г. в "С. -Петербургских ведомостях", No 323 сообщалось:

"На днях приехал в Петербург министр народного просвещения и духовных дел Сербии Алимпий Васильевич.

Приезд дорогого сербского гостя особенно потому был приятен для России и русского общества, что сербское правительство решило ввести преподавание русского языка как главного предмета во все школы Сербии, и начало это введение с великой школы, семинарий и учительских семинарий. Алимпий Васильевич, по положению своему, призван привести эту меру к осуществлению. Благодаря этой мере, весь сербский грамотный и интеллигентный люд сольется в одно умственное целое с громадною массою русского населения. В Петербурге Алимпий Васильевич был принят всеми с чрезвычайным радушием и вниманием".

На обеде, состоявшемся 21 ноября, Достоевский, по-видимому, не присутствовал (см. перечисление "друзей славянства", участвовавших в этом обеде -- среди них был Майков, и текст речей, в той же газете, No 324, 24 ноября. Ср. "Новости", No302, 25 ноября).

²

"Пересылаю вам, любезнейший Федор Михайлович, это письмо. Автора его -- Золотарева, кажется, вы знаете; если ж нет, то из почерка увидите, какой это почтенный человек".

Позвольте вас поздравить, многоуважаемый брат Андрей Михайлович, с днем вашего ангела и от души пожелать вам здоровья, счастья и всякого благополучия. Федор Михайлович просит передать вам его поздравления и пожелания всего лучшего. Простите меня, что я замедлила сообщить о результате заседания. Я была в суде, и дело, по просьбе Люстиха, было отложено на неопределенное время в виду того обстоятельства, что Люстиху не была представлена вовремя копия с решения Сената по делу Николая Михайловича. На суде был приехавший из Москвы собственно на это заседание поверенный госпожи Шер, присяжный поверенный Попов. Он настаивал, чтоб дело было выслушано, но суд все-таки отложил заседание. До заседания Люстих долго разговаривал с Поповым, и тут вдруг выяснилось одно странное обстоятельство, а именно: Попов утверждает, что госпожа Шер хочет отказаться от наследства, так как оно будто бы слишком малоценно, и хочет предоставить его наследникам то есть чтобы каждый наследник по завещанию вступил в общее владение. Может случиться такая вещь, что Федор Михайлович не будет иметь никаких прав на это имение, так как он наследник по закону, а не Каким же образом Федор Михайлович может заключить перемирие с Александрой Михайловной? Он обяжется выплатить ей в определенный срок 1157 рублей, а сам будет лишен своей части в наследстве. Нам в таком случае будет выгоднее вовсе отказаться от наследства, чтоб не пришлось приплачивать из своих собственных денег. Вообще мы теперь находимся в самом неопределенном положении. Мы решили дождаться вашего приезда в Петербург для того, чтоб, собравшись вместе, решить, как нам теперь поступить¹...

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 56.

¹ См. п. 144.

Спешу вас уведомить, что мои доверители согласны на раздел и даже предлагают приступить к разделу по планам специального размежевания. Потрудитесь согласить всех ваших, Николая Михайловича и племянников <...> Продажа Шейной, кажется, не состоится вследствие вашего несогласия; пока я вел с вами переговоры, купец, который желал купить, уже передумал, предлагает теперь другие условия, на которые я не могу согласиться. Так как я получил от Феодора Михайловича письменное согласие на продажу¹, то я пригласил землемера. План сделан, затрачены на него деньги, а продажа не состоялась. Хлопоты мои пропали даром. Чем платить теперь недоимки?...

Автограф. ЦГАЛИ, ф. 212, ед. хр. 218.

¹ Это письмо Достоевского к Шеру неизвестно.

... В среду¹ был у Федора Михайловича. У них обедал и просидел часов до восьми. Федор Михайлович теперь сильно занят своим романом, который появится в январской книжке "Русского вестника". Роман носит название "Братья Карамазовы". Анна Григорьевна с нетерпением ждет вашего приезда, чтобы, как она говорит, всем Достоевским на чем-нибудь остановиться относительно дела...

Автограф. ИРЛИ, ф. 56, ед. хр. 28.

¹

Приезжайте к нам завтра, 30 декабря, в субботу, в два часа непременно. Не захватите ли с собою книжку за октябрь "Отечественных записок", столь часто забываемую¹?..

Автограф. ИРЛИ. 30413. С. CXIIIб9. Почтовая открытка.

¹ "Отеч. записок" напечатан очерк Н. А. Белоголового "Болезнь Николая Алексеевича Некрасова" с подробностями о болезни поэта, его лечении и обстоятельствах смерти.

15 февраля 1879 г. А. Г. Достоевская писала Н. М. Достоевскому: "Что это значит, многоуважаемый Николай Михайлович, что вы у нас так давно не были? Здоровы ли вы? Уж не сердиты ли вы на нас? Это было бы очень жаль. Послезавтра Федор Михайлович и Федя -- именинники; приходите, пожалуйста, обедать. Очень будем рады. Федор Михайлович начал беспокоиться, что вы так давно не были <...> Мы, слава богу, здоровы, но ужасно боимся чумы..." (Авт. ИРЛИ. 30413. с. CXIIIб9).