В. Д. Оболенская -- Достоевскому
6 декабря 1871 г. Тула
Милостивый государь Феодор Михайлович!
Позвольте обратиться к Вам с усердной и имеете с тем с очень личной просьбой, а именно -- дозвольте мне, милостивый государь, переделать "Преступление и наказание" в драму для представления на Императорских театрах. Эта мысль у меня давно, она стала моей лелеемой мечтой, мне недоставало только смелости просить Вас, милостивый государь, о дозволении.1 Легко может быть, что я не осилю переделку и откажусь от попытки, но желание видеть на сцене лучшее произведение русской словесности пока так велико, что все соображения смолкают, и я, сознавая и смелость, и докучливость, и, быть может, странность моей просьбы, все же решаюсь Вам ее высказать, убедительно прося Вас, милостивый государь, извинить то, что, Вам, быть может, неприятно в просьбе2
Готовой к услугам Вашим
княжны Варвары Оболенской.
Прилагаю адрес на случай, если Вам будет угодно почтить меня ответом.
Город Тула.
Примечания:
Печатается ли подлиннику: ГБЛ, ф. 98. II. 7. 110.
Варвара Дмитриевна Оболенская, дочь министра государственных имуществ, члена Государственного совета, сотрудника "Русской старины" и "Русского архива", князя Д. А. Оболенского; известна ее книга "Подспорье, главные правила русского правописания" (Тула, 1872).
1 Достоевский, как известно, с благодарностью откликнулся на лестные "похвалы" его роману, не официальные и искренние, заметив, что "для таких-то отзывов и живешь и пишешь", и дал согласие на просьбу В. Д. Оболенской о переделке "Преступления и наказания" для сцены, но подчеркнув свой взгляд на всю сложность, почти неодолимость стоящей перед ней задачи: "Насчет же Вашего намерения извлечь из моего романа драму, -- пишет он 20 января 1872 г., -- то, конечно, я вполне согласен, да и за правило ваял никогда таким попыткам не мешать: но не могу не заметить Вам, что почти всегда подобные попытки не удавались, по крайней мере вполне" (291"попытке" московского книгопродавца и писателя Л. С. Ушакова, который по поручению "Артистического кружка" (среди членов его были А. Н. Островский, В. Ф. Одоевский. И. Ф. Горбунов) обратился к Достоевскому в письме от 22 февраля 1867 г. за разрешениям "переделать или, скорее, приноровить" для сцены "Преступление и наказание" и послал писателю составленную им по роману пьесу на просмотр. С согласия Достоевского, по его замечаниям (оставленным H. H. Страхову при отъезде за границу). Ушаков доработал пьесу и представил ее в Цензурный комитет Главного управления по делам печати, которым она, несмотря на неоднократные (с лета 1807 г. по 1882 г.) обращения Ушакова, так и не была дозволена к постановке (см.: Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1971. Т. 1. С. 275--281).
2 "Есть какая-то тайна искусства, -- пишет он своей корреспондентке, -- по которой эпическая форма никогда не найдет себе соответствия в драматической. И даже верю, что для разных форм искусства существуют и соответственные им ряды поэтических мыслей, так что одна мысль не может никогда быть выражена в другой, не соответствующей ей форме". Далее он предоставляет Е. Д. Оболенской творческую свободу, предлагая ей "как можно более" переделать и изменить роман, "сохранив от него лишь один какой-нибудь эпизод, для переработки в драму, или взяв первоначальную мысль" и "совершенно" изменив "сюжет" (291, 225). Вероятно, такое пожелание не было для Достоевского единственным и универсальным; но оно указывало на необходимость творческого соучастия, идущего от "первоначальной мысли" романа. По-видимому, ответ Достоевского еще более увеличил сомнения Оболенской, "осилит" ли она "переделку", и она отказалась от своего замысла.