ВСТУПЛЕНИЕ
( К АЛЬМАНАХУ «1 АПРЕЛЯ»)
Первое апреля!?. — «Тьфу ты пропасть, что за дьявольщина?» — воскликнут гуляющие по Невскому, увидев с изумлением объявление о нашей книжке.—«Гм!.. Первое апреля! уж, верно, что-нибудь да уж не спроста...» — «Пустячки, побасенки, так себе, — ничего, вздорец», — скажут те господа, которые читают одни только интересные страницы французских романов и занимательные объявления о дрожках, лошадях и собаках. «Первое апреля?., чего не задирают эти сочинители, чего не затро-гивают... Месяца даже не оставили в покое, э! хе-хе...» — вымолвит иной, душевно радуясь, что по крайней мере на этот раз дело не касается его чести и амбиции. — «Ручаюсь, что тут обман, непременно обман — посмотрите, ведь само заглавие свидетельствует, que c'est tout bonnement un poisson d'avril».1 «Надувательная системна в ходу-с...», — примолвит шутник, желая посмешить остановившегося тут же начальника своего. Словом, толкам и пересудам не будет конца.
Уверяю вас, однако, почтеннейшие господа, что все вы крепко ошиблись, ошибаетесь и будете ошибаться, если таким образом станете отзываться о представляемой на суд ваш книжице.
Конечно, спора нет, само ее заглавие невольно как-то наводит на разные дурные, неблагоприятные толки и клеветы; сами мы не раз об этом думали, да делать было нечего, такие обстоятельства встретились, что нельзя было дать другого имени.
Но вникните-ка хорошенько, почтеннейшие господа, в сущность дела; ну какое может тут быть надуванье? оно так, всё так, мы сами соглашаемся, что с первым апреля тотчас вкрадывается в душу недоверчивость, но ведь тут совсем другое: вы входите в лавку, отдаете деньги и получаете — книгу; да, ни более ни менее, как книгу, приятное и полезное, так сказать, развлечение для ума и сердца. — Какое же тут надуванье? Чистосердечно вас спрашиваем, какой тут обман? —Нет, м(илостивые) г(осу-дари), нет... Да положим даже, если бы и действительно оно было так, если бив самом деле мы решились бы выкинуть вам какую-нибудь штуку, да знаете, м(илостивые) г(осудари), что и тогда не имели бы вы решительно никакого права обвинять нас. — Разве вы ни во что ставите дедовские обычаи? Разве вы позабыли их? Разве вам не ведомо, м(илостивые) г(осудари), что у честных людей искони еще ведется обыкновение обманывать и надувать друг друга в первое апреля? — Уж, знать, такой месяц надувательный в году пришелся, и пенять не на кого.
— Чем волнуется душа всех и каждого?., а?., чем она волнуется?.. Обманом, одним только обманом, а в Петербурге-то, в Петербурге — просто любо смотреть...
Взгляните, например, на Семена Ивановича, посмотрите-ка, с какою самодовольною улыбкою пробирается он к другу своему Петру Петровичу, живущему на Петербургской стороне. Вот скрипнула дверь в комнате Петра Петровича — входит Семен Иванович и весь впопыхах бросается к нему на шею. Жена, теща, дети Петра Петровича стоят на пороге, недоумевая о причине восторга Семена Ивановича.
— Друг, дружище, — говорит он наконец. — Поздравляю, от чистого сердца поздравляю, я думаю, ты, брат, и не ожидал такого благополучия?
— Что, что такое? — робко и едва внятно произносит изумленный Петр Петрович.
— Как! да ты разве не знаешь? — продолжает его приятель, — ведь его превосходительство назначил тебе награждение, да еще приказал написать благодарность...
— Что ты...
— Ей-богу, провались я сквозь землю, если это не правда...
— Петр Петрович, его жена, дети бросаются друг к другу в объятия; раздается крик, визг, писк. На это Семен Иванович, подпершись в бока, отвечает сначала неистовым хохотом, а потом словами:
— Полноте, полноте! ведь я вас надул, разве не знаете, что сегодня первое апреля?..
несбыточною мечтою. Сн будоражит весь свой гардероб, несется к лучшему парикмахеру, душится, завивается, прихорашивается, летит наконец к назначенному месту, позабывая, что всё это случается первого апреля, и никак не соображая, что раздушенная записка не что иное, как изделие приятелей, сговорившихся лихо надуть его.
А посмотрите-ка, что делается на Песках и в Коломне.
Там Ивану'Кузьмичу, владетелю порядочного дома с мезо-нинчиком, вдруг послышались крики: «Пожар! пожар!» Он в ужасе вскакивает с места, в чем был, то есть в одной сорочке, выбегает на двор, невзирая на то, что окна облеплены жильцами, бегает и суетится вокруг своего жилища. Волнение и беспокойство Ивана Кузьмича продолжаются до тех пор, пока главный жилец, какой-нибудь шутник, не прокричит ему: «Иван Кузьмич! ведь сегодня первое апреля!»
А на улицах просто уже комедии выходят — рассказать почти невозможно. Обратите внимание на этого господина горделивой осанки, который вдруг остановился, изменился весь в лице, кинулся, наконец, на середину переулка, несмотря на грязь и лужи, нагнулся и поднял тщательно завернутый и запечатанный пакет. Он долго рассматривает его, переворачивает то на одну, то на другую сторону, сердце его сильно бьется. «Клад, клад», — думает он и дрожащими руками принимается развертывать пакет. Господин не успел вскрикнуть, не успел с каким-то особенным остервенением отбросить найденное, как вдруг форточка напротив отворилась, выглянуло смазливое личико и пискливый голос кричит уже ему: «Первое апреля!»
Не станем распространяться более о всех возможных способах надуванья, употребляемых первого апреля, скажем только, что обычай этот находит всегда много-премного поклонников, таких даже, которые не довольствуются одним днем, а продолжают следовать ему во все остальные дни и месяцы года.
Скажем более, труд наш добросовестен, до того добросовестен, что мы решились даже посвятить несколько страниц одним пуфам, разным лживым анекдотам и совершенно невероятным историям с тою только целию, чтобы заглавие книги «Первое апреля» имело какое-нибудь значение, смысл; хоть сколько-нибудь бы относилось к содержанию и не показалось бы публике одною пустою обманчивою вывескою, выставленною так только, для приманки. Если же благосклонному читателю некоторые страницы, те или другие, придутся не по вкусу, то да простит он нас великодушно или — что еще лучше — пусть вырвет их вовсе вон из книги. Бог с ними, мимо их! Пусть предаст их даже пламени, закурит ими трубку, обернет что-нибудь, словом, распорядится этою дрянью по благоусмотрению. Мы заранее на всё соглашаемся и утешаемся тем только, что ведь «един бог без греха».
Примечание
1) Что это попросту первоапрельская шутка (франц.).
Впервые напечатано в изданном Н. А. Некрасовым юмористическом иллюстрированном альманахе «Первое апреля» (СПб., 1846), стр. 3—10, без подписи (ценз. разр. — 5 марта 1846 г., вышел в свет 1 апреля 1846 г.). В собрание сочинений впервые включено в издании: 1926, т. XIII, стр. 477—479.
«Зубоскал», объявление об издании которого было написано Достоевским (см. выше, стр. 5—10 и примеч.), Д. В. Григорович в своих воспоминаниях сообщил: «... Некрасов был человек упорный, настойчивый; запрещение „Зубоскала*4 не охладило его издательскую деятельность. Вскоре придумал он новую книжку: „Первое апреля**. Я снова написал к ней предисловие и небольшой рассказ „Штука полотна**» (Григорович, стр. 82).
Б. В. Томашевский поставил под сомнение точность указания Григоровича и обратил внимание на следующие факты. В альманахе «Первое апреля» помещен коллективный рассказ «Как опасно предаваться честолюбивым снам», участие в котором Достоевского доказано (см.: наст, изд., т. I, стр. 512—514). В частях рассказа, написанных Достоевским, отмечены совпадения ряда фразеологических оборотов с «Двойником». Это же характерно и для «Вступления ». Так, фраза: «Мы не интриганты, и смеем уверить, гордимся этим» (стр. 110) повторяет одну из «застывших» форм «Двойника» (см.: Виноградов, стр. 278), несколько раз встречающуюся в его тексте.{Ср., например: «Не интригант — и этим тоже горжусь»; «Не интригант— и этим горжусь», «... я не интригант и (...) сим (...) могу весьма справедливо гордиться»; «Не интригант, дескать, и этим горжусь...» (см.: наст, изд., т. I, стр. 117, 125, 152, 162, 222).}
Таким образом, очевидно, что в создании «Вступления» к альманаху «Первое апреля» Григоровичу помогал Достоевский (см.: 1926, т. XIII, срт. 605).
«Вступление» композиционно распадается на три части: зачин, несколько зарисовок из петербургского быта и заключение. Достоевскому могут с наибольшей вероятностью быть приписаны первая и последняя части «Вступления »; именно здесь проявились некоторые характерные черты его языка и стиля.
Помимо отмеченного выше фразеологического совпадения, здесь идет речь об «амбиции» — психологической черте человека того времени, проанализированной уже Достоевским в «Бедных людях» и «Двойнике» (см. наст, изд., т. I). Об «амбиции» Достоевский писал также в «Зубоскале» (стр. 6) и в одном из фельетонов «Петербургской летописи» (стр. 31). Исследователи стиля Достоевского 1840-х годов отметили часто повторяющиеся в его произведениях уменьшительные имена ласкательного или презрительного оттенка (см.: Виноградов, стр. 276). Аналогичные формы характерны и для «Вступления». Здесь мы читаем: «пустячки», «надувательная системна », «книжица» и проч. Встречаются во «Вступлении» также стилистические конструкции, основанные на варьировании одной и той же мысли. Этим стилистическим приемом Достоевский особенно широко пользовался в «Двойнике » (см.: Виноградов, стр. 275—277) и в писавшемся одновременно объявлении об издании «Зубоскала» («... чего не задирают эти сочинители, чего не затрогивают»; «Какое же тут надуванье? Чистосердечно вас спрашиваю: какой тут обман?» — см. выше, стр. 108—109; ср. стр. 5—10наст, изд., т. I, стр. 117 и др.). Все вышеизложенное дает основание считать Достоевского соавтором«Вступления» к альманаху «Первое апреля».
— Высказанное здесь суждение восходит к словам Гоголя из «Театрального разъезда» (1842): «Но боже! сколько проходит ежедневпо людей, для которых нет вовсе высокого в мире! Всё, что ни творилось вдохновением, для них пустяки и побасенки» (Гоголь, т. V, стр. 170).
Стр. 108. ... вымолвит иной со дело не касается его чести и амбиции.— Ср. рассуждение Макара Девушкина в «Бедных людях» Достоевского: «И для чего же такое писать? со всё напечатано, прочитано, осмеяно, пересужено!» (см.: наст, изд., т. I, стр. 63).
Стр. 109. ... надувать друг друга в первое апреля... со Европа пользуется таким обыкновением. — Некоторые исследователи считают, что этот обычай возник во Франции под влиянием средневековых религиозных мистерий, разыгрывавшихся на пасху, а уже затем распространился в других европейских странах. Существует и другое мнение, связывающее обычай обманывать в первый день апреля с изменчивой, «обманной», погодой, которой отличается этот месяц года в Европе.
Стр. 110. ... что делается на Песках и в Коломне. — Пески, или Рождественская часть Петербурга занимала в 1840-х годах район, прилегавший к Смольному монастырю; упоминается в рассказе «Господин Прохарчин» (1846), позднее — в романах «Преступление и наказание» (1866) и в «Идиоте» (1868). Коломна, или Коломенская часть Петербурга, — район, ограниченный Мойкой, Большой Невой, Фонтанкой и Крюковым каналом; упоминается в рассказе «Слабое сердце» (1848) и в «Идиоте». - Большинство построек этих районов, населенных людьми среднего достатка и бедняками, были из дерева (см.: Михневич, стр. 59—60).
Стр. 110. Пуф — здесь: надувательство, нелепая выдумка.
— В рецензии на альманах «Первое апреля» Белинский писал: «Забавный фарс лучше скучной трагедии, веселая шутка лучше серьезной, но пустой книги: это неоспоримая истина (...) Смех — тоже одно из лучших благ жизни (...) особенно смех от умной шутки, забавной книги. Кто любит смеяться таким смехом, для того „Первое апреля” будет прекрасным поводом удовлетворить этой веселой и счастливой склонности» (Белинский, т. IX, стр. 604). В числе особенно удавшихся Белинский приводит сатирические анекдоты «Пушкин и ящерица», «Как один господин приобрел себе за бесценок дом в полтораста тысяч», «Славянофил», направленные против С. П. Шевы- рева, М. П. Погодина и К. С. Аксакова.
Стр. 110. ...«един бог без греха» — поговорка (см.: В.Даль. Пословицы русского народа. FHXJI, М., 1957, стр. 210).