ЗАМЕТКИ К "БРАТЬЯМ КАРАМАЗОВЫМ" И "ДНЕВНИКУ ПИСАТЕЛЯ"
Публикация Е. Н. Коншиной
Публикуемые ниже черновые наброски к главе IV седьмой книги "Братьев Карамазовых" относятся к той же стадии работы писателя, которая представлена рукописями, находящимися в ИРЛИ и напечатанными в 1935 г. А. С. Долининым в сб. "Ф. М. Достоевский. Материалы и исследования". Продолжая работу над романом осенью 1880 г., после речи о Пушкине, Достоевский одновременно готовил к печати свой ответ критикам речи для нового выпуска "Дневника писателя". Характерно, что в этой короткой записи Достоевский особо отмечает "примирительный" пафос своего выступления на Пушкинском празднике: "Пришел с прощением всех увлечений и крайностей. (Это я усиленно подчеркиваю.)"
Печатается по автографу, хранящемуся в ЛБ.
А она собирается простить, она простить едет, это слышно, видно. Она не возьмет ножа. --
-- Я ей одно только доброе слово сказал.
-- Мне, может, еще и Митя нравится.
-- А, может, и в тебя влюблена, Алеша, прав Ракитка.
"На смерть еду" -- боялся, что у Грушеньки замысел.
И у Грушеньки счастье.
Прячет горе в тихую умиленную радость.
А и сколько таких, как она, господи, за всех, за все --
Кана Галилейская.
Ракитин ушел в переулок.
Пока Ракитин о своей обиде будет думать, всегда уйдет в переулок.
И матери Иисусовой -- странно эта Кана.
Не горе, а радость людскую посетил Христос, в первый раз сотворяя чудо, радости помог. Кто любит человечество, тот радость его любит.
Без радости жить нельзя,-- говорит Митя.
Так и надо.
(Чтение) что это такое? Господи, откуда же пир? Где это?
Да это пир.
К нему.
Знаю другое великое сердце другого великого существа, бывшего тут же, матери его, что не для милости и для тихой радости людей сошел сын ее, что не доступ<на> <1 нрзбр.> сердцу его безгрешная простодушная радость каких-то бедных нищих, может быть, людей, позвавших его на убогий брак свой: "Вина нет у них." "Не пришел еще час мой",-- отвечает он с тихою улыбкою, однако же пошел и сделал по просьбе ее. Прелестная повесть... Грушенька поехала -- там, пожалуй, веселье, она не возьмет ножа. "На смерть еду!" Это так только крик.
-- Секрет, какой такой это секрет?
-- Знаешь, жест этот его, я знаю.
-- Иван (Алеша стал серьезен).
-- Нет, тут она, тут она, что хочешь, тут она! Все втроем против меня замышляют.
-- Это она, это она. Это Катька!
-- Ну, что он завтра будет говорить. Алеша, как это судят? Расскажи ты мне как? Кто судит -- ведь это лакей, лакей убил, лакей! Господи, неужто же его за лакея осудят?
-- Показания умножились.
-- Приди рассказать.
-- Сумасшедший он или нет?
(Письмо от поляков: ну вот опять!)
Ты говоришь: им пироги посылаешь.
Послать полякам пирогов.
-- Глупый ты, Алеша, не то обидно, что ревнует, а обидно, коль не ревнует. Я такова, только меня-то он не любит. Он это нарочно. Потому он ее любит так во мне вину сыскать.
Под конец
Максимов -- Нет-с, супруга меня очень ревновала.
-- Тебя-то, да к кому тебя ревновать-то?
-- К горничным девушкам-с.
-- Знаешь: погубит она его на суде! Вот помяни мое слово, погубит -- Нет, она что-то готовит.
Настоящая.
-- Секрет. Да сегодня сказал, ведь он добрый, только ты, Алеша, не говори, слышишь, не говори, когда пальцами начнет за висок себя теребить.
-- А я и сказал, да нет положись
-- Это не то, это у них с Катериной Ивановной.
-- Это они втроем что <-то > против меня положили подвести, научили. Зимой она хочет за ним в Сибирь ехать, сама говорит. Она, дескать, зимою в Сибирь поедет.
-- Вы были у адвоката. Что такое аффект? Новое это слово, или старое? Я в восторге, таким образом вашего брата оправдают.
-- Но не он убил.
-- Нет, нет, пусть лучше он убил, это было бы лучше.
Аффект.
Григорий
-- что у ней? и скажите мне.
-- Тем более, что я так рассердилась, что и сама хотела ему отказать.
-- Я должен к брату.
-- Но нет, нет, это все не главное, постойте, что бишь самое-то главное.
-- Как мне теперь поступить?
Икс или Хохлакова --
-- У Лизы вздор, я вам доверяю Лизу, она ведь взяла назад свое обещание. Милая фантазия больной девочки, игрушки, Алексей Федорович.
Иван и Катя
Одни уходят в каторгу, другие женятся. И все это быстро, быстро, быстро и все меняется и ничего не вменяется. А тут вдруг старость, и все старики и смотрят в гроб. И все прощают друг другу. В этом жизнь. Это очень хорошо, Алексей Федорович (вздохнула).
Но об Иване Федоровиче и об Кате потом. [Тут н] у меня тут свои ужасные наблюдения. Тут не только роман, тут сто романов. Катерина Ивановна пойдет за тем в каторгу, не любя его, а любя Ивана Федоровича. Иван Федорович поедет за ней и будет жить в соседнем городе и мучиться тоской. Тут десять поэм. Алексей Федорович. Но это все потом, потом. Я не знаю, что такое. Представьте, она прибила служанку.
(Это я усиленно подчеркиваю.)
Но не моя речь составила, таким образом, событие, а то, что славянофилы приняли вполне их главный вывод о законности наших стремлений в Европе.
ЛВ, ф. 93. I. 2. 1/22.