Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ж"

1. Фридлендер Г. М.: Реализм Достоевского. Глава IV. Достоевский и русский классический роман XIX века. "Преступление и наказание". Страница 1

Входимость: 1. Размер: 94кб.

Часть текста: три: Ломоносов, Пушкин и частию Гоголь» (XII, 207—208). Последующая плеяда русских писателей-романистов XIX века, включая Толстого и самого Достоевского, «вышла, — по словам последнего, — прямо из Пушкина, одного из величайших русских людей, но далеко еще не понятого и не растолкованного» (XII, 208). Свое понимание значения Пушкина в истории русской литературы XIX века Достоевский в наиболее обобщенном и развернутом виде изложил в «Речи о Пушкине» (1880). Пушкин, по мнению Достоевского, первый из русских писателей XIX века создал образ того главного героя, который с этого времени надолго занял в русской литературе центральное место. Таким героем явился, по определению Достоевского, тип «интеллигентного русского», ощущающего себя несчастным «скитальцем в родной земле» и при этом страстно стремящегося не к одному лишь своему личному, но к «всемирному счастью», «к мировой гармонии», более или менее отчетливо сознающего невозможность личного счастья без избавления от страданий других униженных и страждущих (XII, 378). И в то же время Пушкин, по убеждению Достоевского, первый из великих русских писателей XIX века почувствовал, каков тот единственный верный путь, который может и должен привести его героя к освобождению от одиночества и страданий. Таким путем явились для Пушкина поиски воссоединения мыслящего и страдающего человека из интеллигентных кругов с народом. «Пушкин первый объявил, что русский человек не раб и никогда не был им, несмотря на многовековое рабство... Это был не барин, милостивый и гуманный, жалеющий мужика за его горькую участь, это был человек, сам перевоплощавшийся сердцем своим в простолюдина, — в суть его, почти в образ его»,— писал Достоевский (XII, 351—352). «Всеобъемлющую» любовь Пушкина к народу Достоевский считал главным источникам исторического величия...

2. Семёнов А.Н., Семёнова В.В.: Концепт средства массовой информации в структуре художественного текста. Эрнст Теодор Амадей Гофман

Входимость: 1. Размер: 23кб.

Часть текста: При этом писатель резко отрицательно относился к малограмотной газетной критике музыкальных гениев и их шедевров, к попыткам поучать композиторов. Если газета не имела отношения к критике музыкальных произведений искусства, то она могла выступать как вполне органичное и даже умиротворяющее явление, или как минимум то, что способствует умиротворению и покою. В повести «Золотой горшок: сказка из новых времен» (1814) «новые времена» выступают как эпоха ожесточения борьбы светлых и темных сил за душу человека. Мир повести, в соответствии с картиной мира романтизма, существует в двух сферах: реальной и фантастической, за счет взаимопроникновения и взаимовлияния последних раскрывается смысловое ядро повести. В повествовании о реальном мире концепт газета у Гофмана присутствует исключительно редко, что, однако, не мешает ему исполнять роль характеристики этого мира, быть показателем изменения настроения персонажа. К примеру, когда возбужденное состояние господина тайного архивариуса Линдгорста, по наблюдениям студента Ансельма, сменяется покоем и умиротворением, когда он становится «тих и кроток», он обязательно «не промолвит ни слова, а будет себе сидеть за газетами или смотреть в дымные колечки из своей трубки <_>»1 (Пер. Вл. Соловьева). В рассказе «Известие о дальнейших судьбах собаки Берганца» (1814) черный бульдог, который представляется как «собака с большим опытом», хорошо знающий литературное творчество повествователя, в представлении последнего, обладает философским умом. Бульдог Берганца в рассказе Гофмана живет в двух мирах: фантастическом и реальном. Поэтому он знает, как ведут себя и какие песни поют ведьмы. Он видел, что в фантастическом мире есть «престранные уродливые звери, копирующие человеческие лица», видел, что там живут «люди в жутко...

3. Ф. М. Достоевский - А. Г. Достоевской. 6 июня 1874

Входимость: 1. Размер: 19кб.

Часть текста: грустно. Стою уже второй день в сквернейшем (как оказалось) Hotel Dagmar, и в скверной моей комнате мне мерещутся детки и ты. С дороги же особенно расстроены нервы. Ну вот тебе отчет по порядку. Вчера приехал в Петербург сонный и решительно исковерканный дорогой и дремотой сидя. В Dagmar остановился потому, что подвернулся первый из Dagmar на станции. Тотчас же, выпив их ужасного чаю, отправился по делам. В редакции узнал, что князь 278 еще в Петербурге, и получил 6 руб. за два Идиота (больше не продано). 279 Затем отправился в Общ<ество> вз<аимного> кредита, где Миша 280 уже ждал меня и тотчас же сам отдал мне 2 золотых. Но билета в Вз<аимном> кредите заложить оказалось невозможным, ибо надо быть членом Общества. (Кстати, Шевяков 281 поглядел на меня и даже головой не кивнул; я, разумеется, также). Но Миша предложил немедленно отправиться с ним в Волжско-Камский банк и заложить там. В Волжско-Камском банке дело тотчас уладилось, и отчасти благодаря книгопродавцу Надеину, 282 который подвернулся тут в банке, по своим делам, и отрекомендовал меня одному чиновнику, по словам Надеина, "обожателю моих произведений". Заложил я от своего имени. Копию с обязательства, выданную мне, я оставил на сохранение, пока буду за границей, у Миши. Полагаю, что это безопасно, и ты не рассердишься за это: заложено на мое имя, при свидетелях, и по возвращении из-за границы я успею взять копию от Миши. Срок до 5-го сентября, т<о> е<сть> на три месяца; за вычетом % получил всего 117 р. 50 к. Впрочем, если...

4. Вересаев В. В.: О Достоевском и Льве Толстом. "Да здравствует весь мир!" (О Льве Толстом). III. "Смысл добра"

Входимость: 1. Размер: 21кб.

Часть текста: Но перед Левиным встает, как сам он чувствует, «опасный» вопрос: «Ну, а евреи, магометане, конфуцианцы, буддисты, что же они такое?» Левин отвечает: «Вопроса о других верованиях и их отношениях к божеству я не имею права и возможности решить». Кто же тогда дал ему право решать вопрос о христианских верованиях, — решать, что именно моральное содержание христианства единственно дает людям силу жизни? Тщетно ждем мы от художника Толстого, чтобы он в живых образах показал нам раскрывшийся Левину смысл жизни. «С Кити никогда не будет ссор, с гостем, кто бы он ни был, буду ласков». Но с Кити Левин опять поссорился — и приходит к окончательному выводу: «Так же буду сердиться на Ивана-кучера, так же буду спорить… Но жизнь моя теперь не только не бессмысленна, как было прежде, но имеет несомненный смысл добра, который я властенвложить в нее». Не «вложил», даже не «вложу», а только «властенвложить»! И что вложить-то? «С Кити не будет ссор, с гостем буду ласков». И бессмысленная прежде жизнь вдруг освещается смыслом! Вот тот живящий хлеб, который, наконец, нашел Левин. Но ведь этот хлеб из папье-маше! Левин искал пищу в игрушечных и оружейных лавках. Очевидно, в одной из игрушечных...

5. Померанц Г.: Открытость бездне. Встречи с Достоевским. Князь Мышкин

Входимость: 1. Размер: 106кб.

Часть текста: Князь Мышкин КНЯЗЬ МЫШКИН Мышкин рассказывает сестрам Епанчиным «про одного человека: «Этот человек был раз взведен, вместе с другими, на эшафот, и ему прочитан был приговор смертной казни расстрелянием, за политическое преступление. Минут через двадцать прочтено было и помилование, и назначена другая степень наказания; но, однако же, в промежутке между двумя приговорами, двадцать минут или по крайней мере четверть часа, он прожил под несомненным убеждением, что через несколько минут он вдруг умрет. (...) Он помнил все с необыкновенной ясностью и говорил, что никогда ничего из этих минут не забудет. <...> Невдалеке была церковь, и вершина собора с позолоченною крышей сверкала на ярком солнце. Он помнил, что ужасно упорно смотрел на эту крышу и на лучи, от нее сверкавшие; оторваться не мог от лучей: ему казалось, что эти лучи – его новая природа, что он через три минуты как-нибудь сольется с ними... Неизвестность и отвращение от этого нового, которое будет и сейчас наступит, были ужасны; но он говорит, что ничего не было для него в это время тяжелее, как беспрерывная мысль: «Что, если бы не умирать! Что, если бы воротить жизнь – какая бесконечность! И все это было бы мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!» Александра Епанчина спрашивает князя: «Ну, что же он с этим богатством сделал потом? Жил ли каждую минуту «счетом»? – О нет, он мне сам говорил, – я его уже про это спрашивал,...