Поиск по творчеству и критике
Cлово "QUOTATION"
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Входимость: 1. Размер: 104кб.
Входимость: 1. Размер: 114кб.
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: рассмотреть это сложное взаимодействие и доказать, что стыд затмевает вину в творчестве Достоевского. Если принять во внимание роль гордости в творчестве Достоевского, такое превосходство стыда не вызовет удивления, поскольку гордость - это оборотная сторона стыда, а иногда и защита против него. В широком смысле стыд имеет отношение к человеческой индивидуальности, к тому, что мы есть, в противоположность вине, более тесно связанной с человеческим действием, с тем, что мы делаем. Стыд возникает из ощущения, что ты представляешь собой некое исключение, объект для насмешки, или из отрицательной самооценки 2 . В отличие от стыда, вина возникает из нарушения личных, нравственных, общественных или законодательных норм. Стыд и вина не обязательно связаны. Дмитрий Карамазов, например, испытывает беспримесный стыд за свое грязное нижнее белье и за свою уродливую ногу. Но все же часто они связаны, как в случае полутора тысяч рублей, зашитых Дмитрием в тряпку, которую он носит на груди повыше сердца. Прежде чем обратиться к "Братьям 'Карамазовым" и к этому примеру, я отмечу два типа соотношения вины и стыда в произведениях Достоевского. Первый тип: стыд может привести к вине. В "Записках из подполья" Достоевский ясно расписывает динамику передачи стыда. Стыдясь своей бедности и своих прежних товарищей по гимназии, подпольный человек отправляется в бордель, где отчасти перекладывает свой стыд на Лизу. Таким образом, он движется от стыда к вине, поскольку актом разделения с ней...
Входимость: 1. Размер: 104кб.
Часть текста: с другой (эти два аспекта отражены во взглядах Бахтина на полифонизм Достоевского), но главное - г) между ситуацией диалога "автор-читатель" и ситуацией "герой/рассказчик-читатель". До какой степени наша, читательская, способность увидеть или не увидеть личность в другом (будьто герой, рассказчик или реальный автор) сказывается на сохранении или потере нами, читателями, собственной личностности. Это вопрос о философской функции художественного произведения как такового и о нашем праве рассматривать её при анализе поэтики, в частности же - что нам даёт в понимании этого вопроса поэтика романа "Братья Карамазовы"? Я попытаюсь показать, что философская функция в "Братьях Карамазовых" вытекает из самой поэтики этого произведения, в самом что ни на есть её техническом смысле. В таком случае важно учитывать и теоретический постулат: если правомочно делать философские выводы из структуры и формальных приёмов произведения, то их делать необходимо. Иначе даже самое точное и тонкое понимание технической стороны дела ничего не даст нам в понимании произведения. В воздухе повиснет вопрос: "Интересно. Ну и что?" К счастью, философская подоплёка романа в нём налицо, и связана она именно с персоналистским аспектом русской философии, вытекающим (у Бердяева, С. Н. Булгакова, Флоренского, Аскольдова, Иванова и Бахтина) из поэтики Достоевского же. Дело в том, что в "Братьях Карамазовых" есть герой, которого Достоевский наделяет болезненно-обострённым личностным сознанием, тем не менее недоступным или заблокированным для сознания как других героев, так и читателя. Этот герой -Смердяков. Но здесь загадка, разрешение которой потребует от...
Входимость: 1. Размер: 114кб.
Часть текста: которые отчасти построены на материале романа "Братья Карамазовы", или, формально не являясь разборами романа, трактуют вопросы, принципиально важные для его анализа и интерпретации) 1. Аверинцев С. С. Точка зрения "адвоката дьявола" // Искусство кино. 1994. №4. 2. Аверинцев С. С. "Великий инквизитор" с точки зрения advocatus diaboli // Аверинцев С. С. София - Логос: Словарь. Киев, 2001. 3. Альми ИЛ. О "составе" "поэмы" в романе Достоевского ("Братья Карамазовы") // Достоевский и современность. Новгород, 1988. С. 9-11. 4. Альми ИЛ. О художественно-идеологическом смысле главы "Черт. Кошмар Ивана Федоровича" // Достоевский и современность. Новгород, 1992. Ч. 2. С. 1-4. 5. Альми ИЛ. Об одной из глав романа "Братья Карамазовы" ("Черт. Кошмар Ивана Федоровича") // Достоевский и мировая культура. М., 1996. № 7. С. 4-17. То же // Альми ИЛ. Статьи о поэзии и прозе. Владимир, 1999. Кн. 2. С. 105-120. 6. Альми ИЛ. Роль стихотворной вставки в системе идеологического романа Достоевского // Альми И. Л. Статьи о поэзии и прозе. Владимир, 1999. Кн. 2. С. 170-188. 7. Альми ИЛ. Поэтика образов праведников в поздних романах Достоевского: (Пафос умиления и характер его воплощения в фигурах странника Макара и старца Зосимы) // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 2000. Т. 15. С. 264-272. То же // Альми И. Л. Статьи о поэзии и прозе. Владимир,...
Входимость: 1. Размер: 59кб.
Часть текста: of my sentiments. I say this not out of pride, but because now I know how much you love me to be thus solicitous for my feelings. How good to think that I may speak to you of them! You bid me, darling, not be faint-hearted. Indeed, there is no need for me to be so. Think, for instance, of the pair of shoes which I shall be wearing to the office tomorrow! The fact is that over-brooding proves the undoing of a man--his complete undoing. What has saved me is the fact that it is not for myself that I am grieving, that I am suffering, but for YOU. Nor would it matter to me in the least that I should have to walk through the bitter cold without an overcoat or boots--I could bear it, I could well endure it, for I am a simple man in my requirements; but the point is--what would people say, what would every envious and hostile tongue exclaim, when I was seen without an overcoat? It is for OTHER folk that one wears an overcoat and boots. In any case, therefore, I should have needed boots to maintain my name and reputation; to both of which my...
Входимость: 1. Размер: 67кб.
Часть текста: БРАТЕ? ПОВЕСТВОВАНИЯ НА ГРАНИЦЕ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ СВЯЗНОСТИ В "БРАТЬЯХ КАРАМАЗОВЫХ" 1 Роману "Братья Карамазовы" предпослан образ "брата", заключенный в самом названии и, таким образом, намекающий на два тесно взаимосвязанных вопроса, отзывающихся настойчиво - пусть и по-разному - во многих томах Священного Писания: что значит братство? и - какие же обязанности оно на нас налагает? 2 Это, в конечном счете, вопросы нравственные, и автору, конечно, нет нужды облекать поиск ответа на них непосредственно в библейскую форму. В "Братьях Карамазовых", однако, Достоевский избирает, в значительной степени, именно этот путь. И сущность его рассуждений о братстве, и используемый язык, которым он славит признание и восстановление братства, покоятся на библейских прецедентах. Данная статья будет рассматривать природу нравственных дилемм, формулируемых Достоевским, и особые повествовательные стратегии, которые он использует при подходе к ним 3 . Первое, что следует выяснить, это - кто братья в романе и как они взаимодействуют друг с другом. Достоевский первоначально подтасовывает карты в пользу довольно обыденного прочтения братства. В книге первой он называет главы: "Первого сына спровадил", "Второй брак и вторые дети", "Третий сын Алёша", казалось бы, соглашаясь с повествователем, что в наличии имеются три брата. Он добавляет главу, названную "Старцы", для полноты картины, давая нам понять, что монахи - тоже братья. По мере продвижения романа, однако, становится все яснее, что то, что мы столь легко определили, неверно. Три брата, открыто названные таковыми, входят в тесную вязь отношений с другими персонажами, которые, так или...